|
 |
|
| |
|
В советское время для поднятия сельского хозяйства отправляли летный состав для заготовки сена в Сеймчан. В очередной раз перед партией «сельхозрабочих» выступал командир объединенного отряда с призывной речью, выполнять и перевыполнять план по заготовке сена. Прокопенко среди летного состава пользовался необыкновенным авторитетом. При нем магаданская авиация достигла максимального развития.
Закончив речь, спросил:
– Вопросы есть?
– Есть, – резво сказал бортмеханик.
– Что там у тебя?
– Товарищ командир, а есть ли в колхозе косы для тех, кто левша?
Минута молчания, и все увидели, как у Прокопа стала багроветь шея, а потом и лицо.
– У кого в эскадрилье этот раздолбай?
Быстро вскочил и вытянулся Мезинов:
– Это мой.
– Сгноить этого мерзавца на покосе!..
ПРО ФОРТОЧКУ
Во времена Брежнева, когда одним из основных лозунгов стал «Экономика должна быть экономной» Прокопенко выступал как-то перед отрядом с различными предложениями в плане экономии мазута в котельной. И это зимой, в самые морозы за тридцать градусов. Ну и естественно, поступали вопросы к докладчику по этому поводу.
Он же все больше мрачнел и приходил в плохое настроение, и уже не выдерживая, закричал:
– Я каждое утро иду на работу и у всех в квартирах открыты форточки. Пар столбом валит…
Хватил папкой по столу и проревел:
– Я вас научу спать с закрытой форточкой!
С тех пор фраза – «сплю с закрытой форточкой» частенько употреблялась в интимном смысле.
АНТИФРИЗ
В эпоху маленьких самолетов рейс по маршруту Магадан – Хабаровск выполнял двухмоторный самолет Ил-14. Движки его были по 1850 лошадиных сил, двурядная звезда по семь цилиндров в каждом. Полеты выполнялись, как правило на высотах 2400 метров над уровнем моря, редко на 3600, а еще реже на высоте 4200 метров. Т.е. на высотах, где формируется облачность
Автопилот у него был почти никакой и кому-либо из экипажа приходилось подкручивать его по высоте, с помощью самодельной тяги из алюминиевой проволоки, закрепленной между секторами газа управления двигателями. В общем, постоянно требовал внимания и не давал дремать. Лишь механик, установив режим двигателям, прислонившись к косяку дверного проёма, дремал или травил какую-либо байку из жизни аэрофлота. Всё зависело от характера последнего.
И в очередной вылет из Хабаровска, когда всё уже переговорено, механик вышел из кабины в салон и озабоченно стал осматривать через окно двигатели, с сомнением покачивая головой. Вернулся в кабину и вновь, минут через пять, вышел и снова бросил озабоченный взгляд на двигатели. Естественно, пассажиры забеспокоились и поинтересовались:
– В чем дело?
– Да вы же видите все время летим в облаках и началось обледенение. А весь антифриз уже израсходовали. Как бы назад не пришлось возвращаться.
– А что такое антифриз? – интересуются пассажиры.
– Да обыкновенный спирт…
Самолет был оборудован антиобледенительной системой, которая начиналась дюралевым бачком под жидкость с названием спирт. Но с самого начала его сливали в бутылки, а при оформлении документов писали: самолет при прохождении облачности попал в обледенение. А на самом деле спирт употребляли по его прямому назначению и при решении производственных вопросов. В настоящее время только один самолет Ан-8 сохранил эту привилегию.
Как правило в те времена в аэропортах из-за погоды, точнее из-за непогоды люди сидели по несколько суток с детьми и вещами. И возвращаться им ну никак не хотелось. Кто знает, сколько ещё сидеть придется.
И люди были готовы на всё, лишь бы долететь в Магадан. А в то время в Магадане плохо было со спиртным и каждый набирал с собой, кто сколько мог, тратили до последнего рубля в буквальном смысле.
И тут же нашлись желающие поделиться своими запасами, лишь уточнив:
– А питьевой спирт пойдет?
– Да, конечно, пойдет, – ответил механик.
И люди отдавали прямо с сетками спирт – лишь бы в Магадан. Переносив все авоськи в кабину, механик исчез минут на сорок, а потом появился вновь. И снова взирает на двигатели.
– Ну что там? – интересуются пассажиры.
– Да все закончилось, а обледенение не прекращается.
– А вино пойдет?
– Не знаю, но попробовать можно, – молвил механик.
И весь букет крымских и кавказских вин переместился в пилотскую кабину.
И не появлялся механик минут тридцать и только перед подлетом к Магадану возник вновь и снова озабоченно приник к окнам и кинул взор на двигатели.
– Эх, – произнес он тоскливо. – Осталось-то немного до Магадана.
И тут же женщины, которые берегли шампанское, не выдержали, закричали:
– А шампанское пойдет? – Можно понять чего им это стоило, если в Магадане его вообще не было.
– Давайте. Надо пробовать. Магадан уже рядом. – И шампанское также ушло в кабину пилотов…
Самолет зашел на посадку в аэропорту на 13 километре. Зарулил на перрон, подогнали трап…
Люди выходили в солнечный мир и были счастливы. Не тем уже, что прилетели в Магадан, а той общностью и общим делом, что связывало их – отдали самое дорогое, что было при них. Они возбужденно смеялись, эмоции переполняли их. И когда навстречу им появился начальник аэропорта с многочисленными рядами золотых нашивок на рукавах, одна женщина не выдержала.
– Вот вы сидите здесь и не знаете… А мы вам самолет спасли! – И гордо прошла мимо в здание аэровокзала.
Ошеломленный начальник поднялся по трапу, прошел по салону, открыл дверь в кабину и в изумлении замер – весь пол кабины был уставлен бутылками со спиртным.
А потом был разбор полетов и вручение наград в виде выговоров и лишения премиальных.
ЛЕТАЮЩИЙ ИШАК
Раньше, когда летали на Ли-2, стояла лишь одна задача – вылетать санитарную норму. Т.е. 120 часов. Поэтому если вылетал самолет из Магадана, то возвращался туда только тогда, когда при посадке и было ровно 120 часов. Поэтому и колесили по всему Союзу. И вот так, попав по случаю в Ташкент, экипаж перед вылетом обнаружил пасшегося возле самолета ишака. Недолго думая, они загрузили его в грузовую кабину и привезли в Магадан.
Ведь для молодости ничего невозможного нет.
Прилет был уже в сумерках. Зарулили на стоянку и выпустили ишака среди стоящих самолетов. А сами, сдав портфели, пошли по домам.
Утром, как обычно очень рано, начальник аэропорта приехал из города и обходил свои владения. Глянул на летное поле и обомлел: на нем мирно пасся ишак. Можно представить, южное животное на Крайнем Севере.
Он остановился, протер глаза – вроде и выпил-то вчера немного…
Отвернулся, снова потер глаза и снова посмотрел. Ишак так же пасся на летном поле и колотил одной из конечностей по брюху, отгоняя многочисленное племя назойливых северных комаров.
МУДРЫЙ ВНУК
Дед Серега, употребляя нехорошие слова, что-то пытался закрепить во дворе на подворотне своего дома, приобретенного на «зеленые» в Анапе после нескольких лет полетов в Анголе.
Серега – мой брат, который сам себя называл Серега Двенадцатый, по количеству детей у отца. А он был последний в этой дюжине, с молодости увлекался коллекционированием ненормативной лексики, кроме того, знал наизусть почти все стихи Высоцкого и рубаи Омара Хайяма.
Роста его было недостаточно и он мостил под ноги сначала расшатанный табурет, а потом ящики из-под фруктов. Конструкция получилась явно неустойчивой.
Крутившийся во дворе четырехлетний внук резонно заметил:
– Дед, смотри – упадешь.
На что дед ответил:
– Да не должен.
Внук критически оглядел сооружение, и от греха подальше отвернулся и пошел вглубь двора.
Сказав при этом:
– Ну, дед, навернешься, другой раз не полезешь.
Только вместо «навернешься» другое слово употребил, из дедовского лексикона.
И дед, балансируя на одной ноге с молотком в одной руке и гвоздем в другой, расхохотался и тут же – грохнулся на землю.
ПАССАЖИРЫ НА ТРОСАХ
Магадан. Аэропорт 13 километр. Дальстроевские времена, курс посадки 25 градусов
На последней прямой полет проходит над Дукчой – а это сопка со склоном градусов сорок.
Посадку производят всегда со встречным ветром. И он дует вдоль этого склона с различной скоростью.
При особо сильных ветрах Ан-2 с выпущенной механизацией скользит по склону со скоростью 50-60 километров. Создается впечатление, что самолет зависает над землей.
В те давние времена в кабине сидел и бортмеханик. И заскучав, повернулся к пассажирам, изрек:
– Ну вы же видите, самолет не садится. Помогите ему.
– А как ?
– Видите троса вверху висят? Цепляйтесь за них и тяните вниз.
И когда те повисли на тросах, поворачивается к командиру и говорит:
– Командир, посмотри, у нас пассажиры с ума посходили.
Глянул кэп, дар речи потерял. |
