|
 |
|
| |
|
Однако ожидания не совпали с реальностью. Ожидали разгрома, а услышали легкие уколы. Потому во многом из-за тусклой речи первого секретаря последующие выступления были острее и жестче – и по отношению к существующим проблемам, и к дальстроевскому руководству, чем они могли бы быть, если бы первый секретарь сам взял на себя эту задачу. И тут дело не в том, что он как бы делегировал право на критику нижестоящим руководителям, – нет, он словно отказывался участвовать в предстоящей бойне, пытаясь оставаться «хорошим» для всех. Но здесь нужна была четкость позиции, и этот выбор первому секретарю еще придется сделать. Но будущие битвы он проиграл именно на этой первой партийной конференции.
Следующим выступал первый секретарь Чукотского окружкома Александр Никитич Грозин (с 1931 г. на Дальнем Востоке), который обрушился с критикой, но не на Дальстрой, а на областной комитет партии. Единственный раз он затронул Дальстрой, покритиковав его за «плохое состояние дорог», чем, естественно, вызвал в зале смех. Задачи областной партийной организации, по мнению Грозина, коренным образом меняются, но региональные партийные органы «по-настоящему не включились в руководство партийными организациями промышленных предприятий, не понимая того, что ответственность за работу промышленности системы Дальстроя ЦК КПСС возложил теперь на партийные органы...».
Собственно, все выступление А. Н. Грозина было направлено на критику обкома: «...мы совершенно не знаем, что делается в области», «не знаю, как другие товарищи чувствуют руководство обкома партии, а у нас в округе очень мало ощущается, а равно с этим и всех других областных организаций. Мы почти не получаем никаких директивных указаний», «прошло уже 5 месяцев, как создана Магаданская область, а следовательно, и обком партии, а что серьезного предпринято обкомом по улучшению работы этих предприятий, не говоря уже об окружкоме и райкомах партии – да ничего»! И под конец он заявил: «Правда, товарищи из областного аппарата скажут, что они молодые. Мне кажется, уже на молодость скидки не должно быть, пора включаться по-настоящему и руководить хозяйством области».
Выступление секретаря Чукотского окружкома задало тон и направление дальнейшему ходу конференции. Ключевым стало выступление председателя облисполкома Павла Яковлевича Афанасьева. С этого момента, можно сказать, он сделал большую заявку на лидерство среди не только дальневосточников, но и партийной организации Магаданской области. Три момента его речи заставляют задуматься над способами подготовки такого рода выступлений.
Во-первых, в своем выступлении Афанасьев ни единым словом не затронул ни Дальстрой, ни обком! Он даже больше говорил о центральных органах, сетуя по стандарту, что ни один из союзных министров и их заместителей не был в Магадане. Даже министр цветной металлургии и его заместители после организации области не были здесь.
Во-вторых, 8 мая 1954 г., т. е. за два дня до конференции, в Москве Маленков принял Ферапонтова, заместителя Афанасьева, после чего Маленков поручил Косыгину разобраться с предложениями по Магаданской области. Об этом членам партийной организации рассказал Афанасьев в своей речи.
В-третьих, именно Афанасьев предложил огромный комплекс мер по всем сферам деятельности Магаданской области. Он также сказал о необходимости финансирования множества строительных объектов, в т. ч. города Магадана: «Я должен сказать, что все наши запросы, хоть и кажутся большими, весьма ограничены, если учесть, что в Магадане 7 тыс. чел. живут без крова, непрописанными. Тысячи детей у нас не обеспечены садами и яслями, в городской больнице, в гинекологическом отделении женщины-роженицы лежат на полу из-за недостатка мест. Я говорю о Магадане, а положение в районах, например, в Чаунском районе, гораздо тяжелее».
При анализе протоколов партийных конференций важно обращать внимание на места, отмеченные ремарками «смех», «аплодисменты». Смех обычно вызывали «мудрые» шутки региональных вождей или отдельные простодушные высказывания. Например, смеялись, когда председатель поселкового совета (женщина) предложила дачу руководителей Дальстроя отдать под пионерский лагерь. Смеялись, когда слушали откровенные слова участников о советской действительности, к примеру, одного председателя колхоза: «Смотришь: у какого-нибудь хозяйственника, который содержит корову или телку, сено сложено, огорожено, а у нас все разбросано. Даже веревки не имеем. Отсутствуют сенокосилки, коровы стоят буквально в грязи, и там же висит лозунг: «Получим надой молока 600 литров от каждой коровы». Это просто смешно, конечно (смех в зале)». Можно разделить «смех» и «смех в зале»: «смех в зале» – это несравненно более активная реакция слушателей на слова оратора, показывающая реальное отношение к поднятому вопросу.
Аплодисменты также позволяют выявить отношение публики. Конечно, «аплодисменты» вставляют в нужные места, как это делал и сам Сталин, но на уровне региона в данный период этим уже никто не занимался. Потому больше всех «аплодисментов» оказалось не у секретаря обкома, не у председателя облисполкома, не у кого бы то ни было, а у товарища Примакова – начальника рудника имени Матросова, одного из ведущих в Тенькинском районе. Митракову он заявил: «Почему вы нарушаете партийный принцип? Кому нужны ваши разбухшие аппараты! Вы обязаны ликвидировать управления в главке, создать отделы. Это будет самой лучшей с Вашей стороны самокритикой. (Аплодисменты.) Конечно, Вы, наверное, в этом деле встретите определенное сопротивление со стороны отдельных начальников управлений. Вы не бойтесь: в этом деле Вас поддержит партийная организация (аплодисменты). Поддержит также и областная партийная конференция (аплодисменты)».
Начальник рудника озвучил вопрос, который, возможно, каждый из сидящих в зале задавал себе: «Люди изучают марксизм-ленинизм – науку всех наук, на деле же являются догматиками: получается, техника – для техники, а где же политика? В технике их не интересует ни социалистическая экономика, ни политика советских людей в строительстве коммунизма. Товарищи оторвались от жизни, от живых людей. Мы рекомендуем всем товарищам из Главного управления спуститься на нашу «грешную» рудничную землю (аплодисменты)!
Мы ожидали, что тов. Абабков в своем докладе подвергнет резкой критике хозяйственных руководителей Дальстроя и, в частности, тов. Митракова и вскроет ряд основных недостатков, что поможет немедленно исправить дело, но тов. Абабков весьма деликатно затронул этот вопрос».
Вот основной итог I областной партийной конференции: управленцы Дальстроя должны спуститься с небес на землю, первый секретарь должен возглавить эту борьбу, обком должен стать штабом перестройки. Этого не произошло. В этой связи нашла свое продолжение история с «династией трех Иванов на Колыме». 16 октября 1954 г. заместитель заведующего Отделом партийных органов ЦК КПСС по РСФСР В. Тищенко сообщал в ЦК КПСС: «Магаданский обком партии просит ЦК КПСС разрешить кооптацию работников на должности 1-го секретаря и секретаря Магаданского горкома партии. Свою просьбу обком КПСС мотивирует необходимостью укрепления руководства городского комитета партии за счет более опытных и подготовленных работников, прибывших в распоряжение обкома по направлению ЦК КПСС». Просьба была удовлетворена. Укрепление кадров было проведено. 29 октября 1954 г. на заседании бюро Магаданского обкома принято следующее решение: «Освободить Чмыхова от должности, удовлетворить просьбу и направить на учебу – годичные курсы при ВПШ ЦК КПСС». В Магадан он уже не вернулся.
II пленум обкома. После первой партконференции и первого пленума осталось много невысказанного, много нерешенного, так как и второй пленум обкома в сентябре 1954 г. также проходил в очень острой обстановке. Фактически этот пленум стал своеобразной дуэлью между начальником Дальстроя И. Л. Митраковым и первым заместителем председателя облисполкома В. Н. Ферапонтовым.
Митраков, принимая критику в адрес Дальстроя, сетовал на то, что в связи с передачей функций Дальстроя или непониманием министерства было неправильное отношение и к Дальстрою. (Митраков: «Нам в 1954 г. значительно были снижены капвложения по сравнению с капвложениями 1953 г., в том числе и на жилищно-бытовое строительство».) Когда речь дошла до Ферапонтова, разыгралась настоящая словесная перепалка, и надо полагать, многое из нее просто не попало в протоколы. Несладко пришлось и самому первому секретарю обкома, так как уже даже Ферапонтова (с которым они вместе работали в Казахстане), стало беспокоить пассивное отношение обкома к сложившейся ситуации: «Пора наконец по-деловому спросить с дорогостоящего аппарата главка работу. Почему бюро обкома партии не поставит вопроса: почему главк работает плохо? Этого пока не сделано. Бюро областного комитета порой незаслуженно берет под свою защиту начальника главка. Мы пытаемся критиковать, но бюро спускается на тормоз. (Из зала: Кто конкретно?) Скажем, тов. Абабков. Если мы, члены бюро, в чем виноваты, обсуждайте нас, но если тов. Митраков без инициативы работает и без малейшего напряжения, не болеет за быт вообще, за нужды трудящихся, относится к нуждам трудящихся по-барски, пренебрежительно, пора бюро обкома партии и сказать свое соответствующее слово и дать оценку деятельности т. Митракова».
Первому секретарю Магаданского обкома Т. И. Абабкову приходилось нелегко на заседаниях бюро обкома. Во-первых, начальник Дальстроя, бесспорно, был выше его во всех смыслах, что отмечали и молодые коммунисты: играло роль то, что И. Л. Митраков работал в Москве и в Госплане, а позже был заместителем министра МВД. Во-вторых, по-прежнему ни одно серьезное дело не могло быть решено без его участия. Постепенно в среде Магаданской парторганизации приобретал вес и П. Я. Афанасьев.
(Продолжение следует). |
