|
 |
|
| |
|
НУБА
Минувшая осень в Приозерске была до того теплой, что в ноябре запахло весной. На лесных опушках появились грибы, ивы выбросили почки, а мыши-полевки вывели потомство. Грибы собрали и съели, почками только полюбовались, а о полевках даже не подумали. Ну, вывели, так вывели. Чему удивляться? И без того на даче у бабушки Вали они всю кору на яблоньках погрызли. Зима или лето – в мышином гнезде тепло. Спи себе, пей мамино молочко. Мыши, как кошки, собаки, да и мы – люди, вспаивают детей молоком. Поэтому и млекопитающие! Хотя, лично мне мышку, которую сосут пять или шесть мышат, представить трудно. Но сосут же!
Все бы ничего, но в этот раз молодые мышата появились совсем не ко времени. У этих грызунов закон: едва подрастут, родители прогоняют их из гнезда, чтобы осваивали новые угодья. Хочется тебе оставлять мамино гнездо или нет – без разницы. Уходи, иначе искусают.
Это только у нас, людей, Илья Муромец лежал на маминой печи тридцать три года и прикидывался немощным. Когда, наконец, согнали, оказывается никакой не немощный, а даже наоборот – богатырь!
В селе, где я когда-то жил, вот так же было. Гриша Самура с мамой до сорока лет в хате сидел. Хилый да убогий. Даже в армию не взяли. Если бы тетка Ольга не вышла замуж за деда Губаря, сидел бы до сих пор. А так дед забрал тетку Ольгу в свою хату, а Гришу забирать не пожелал. Тому пришлось переходить на собственные хлеба. Перешел! Женился, родил двух мальчишек, в нашей школе стал председателем родительского комитета. Даже учителям делал замечания.
Но Грише мама Ольга оставила хату вместе со всем добром, а мышат гонят из родного жилища, в чем есть. Мы с Райским и его другом Михайловичем видели это своими глазами.
Когда, наконец, ударили морозы, и навалило сугробы, сели в «Жигуленок» и отправились на подледный лов. На каждом меховая куртка, ватные брюки и двойные сапоги. Бывает, вода выступает из лунки, поэтому верхние сапоги из резины, зато внутренние – теплее не придумаешь. Да со стельками. Правда, у Райского с Михайловичем стельки войлочные, зато у меня из нубы: оленеводы научили. Каждый раз перед тем, как выходить на дежурство, закладывали в пошитые из оленьего меха торбаса небольшие снопики сухой осоки-нубы. Во-первых, тепло, во-вторых, нуба забирает из ног всю усталость. Можешь даже в конце смены догнать любого оленя.
Так вот, наловили мы окуней, возвращаемся к оставленному у берега «Жигуленку», а в пробитой колесом снежной канаве сидят три полевки. Толстые, пушистые, словно маленькие медвежата. Это мамка их из родного гнезда на мороз выставила. Они и рыскали по сугробам, пока не свалились в эту канаву, добежали до колеса и стоп. Наверх не выбраться, назад не хочется, вперед не пускает колесо. Сбились в кучу и тихонько замерзают. Мужики понимают: мышатам верная гибель, но что делать? Райский предлагает продлить колею, выехать на дорогу, там никакой канавки уже не будет, дальше пусть, разбираются сами. Михайлович советует собрать мышей в коробок, довезти до первого мусорного контейнера и бросить прямо в мусор. Он даже крыс таким способом отправлял на свалку. Ни одна не вернулась.
Я запротестовал: дорога – та же канава, только шире, машины там не стоят, а ездят. Долго ли под колесо угодить? На свалке целая стая ворон, сожрут наших полевок. Нужно спасать. Нужно прокопать канавку к ближней березе. Обычно у ствола снег не такой плотный, есть пустоты, можно мышкам спастись.
Прокопали канавку, устроили даже пару норок, а они перебрались к березе и никуда. То ли очень замерзли, то ли нас боятся? Вот тогда-то и пригодилась моя нуба. Снял сапоги и высыпал на полевок ворох перетертой осоки, а Райский с Михалычем прикрыли сверху еловыми лапами. Получился замечательный дом. И теплый, и вкусный. Я думаю так потому, что сам греюсь нубой, а олени считают ее лакомством. Оставишь на тропе самый аппетитный гриб, за которым он обычно готов бежать на край света, понюхает и отвернется. Не нравится, значит, что человеком пахнет, а за нубой, лишь начнешь вытряхивать сапоги, ломятся всей гопкомпанией. Хотя всякой осоки вокруг целые заросли. Значит, для них она обрела особый вкус. А чем полевки хуже? Обоняют.
Постояли мы у березы, пожелали новоселам счастья и покатили домой. Обычно в это время у нас разговоры вокруг прошедшей рыбалки вертятся, а сейчас другая тема – о полевках. Да все с шутками – прибаутками. Райский интересуется, хорошо ли мою ноги, а Михалыч – не вытряхнул ли полевкам на голову и носки? Подначиваем друг дружку, смеемся. Настроение самое хорошее. И все потому, что если сделаешь доброе дело, на душе играют ангелы. Во всяком случае, так заверяла моя бабушка Марфа. Вот они до самого Приозерска и играли.
РАЙСКИЙ И ДАЙНА
Райский – рыбак и охотник редкостный. И хороший рассказчик. Правда, почти все рассказы об удачных рыбалках. Там-то поймал он больше всех лещей, там окуней, там щук. Все честно, все по-правде, но мне больше нравится, когда вспоминает о приключениях с собакой Дайной. Обычно хозяева рассказывают о своих собаках в восторженных тонах. Какие они у них талантливые да умные. Помнится, один дяденька заявил:
– Бывают собаки – такие умные, умнее хозяина!
– Ну, уж! Собака умнее хозяина? Так не бывает!
– Почему не бывает? – распалился дяденька. – У меня две такие!
Райского на слове не поймаешь: о своей Дайне он отзывается сугубо иронически. Мол, хоть и настоящая лайка, но бестолковая до удивления: однажды вспугнула зайца и решила, что может поймать его. Гончая преследует зайца по струйке оставленного на бегу запаха, а эта знай себе, чешет. Когда гнала в пределах прямой видимости, была надежда: бежит, лает, вот-вот схватит. Но за первой же валежиной заяц сделал скидку – резко повернул в сторону и скрылся в кустах. Дайна неслась по прямой и не умолкала ни на минуту, оглушая себя. Куница нырнула под камень, вылезла с другой стороны и в чащобу. Дайна битый час рылась под камнем и брехала.
А с утками? Еще смешнее. Осенью, в самый перелет, Райский с Дайной поплыл на лодке к островам. Обычно там уток, как грязи, а в тот день ни одной. И в засидке сидел, и на лодке туда-сюда сновал – пусто.
Решив, что с охотой битый номер, пристал к острову, развел костерок, вскипятил котелок, отправился к лодке за колбасой и хлебом. Несет припасы, а ружье в лодке осталось, собака там поскуливает, облизывается.
Вдруг над головой утиная стая. Да низко так!
Закон подлости: рыба клюет, когда устраиваешься на обед, лоси из тальников выскакивают, и глухари подлетают. Теперь вот утки. Райский погрозил Дайне, чтобы не вздумала подать голос, хлеб с колбасой оставил у костра, сам на четвереньках за ружьем. Достал, зарядил, ждет, когда утки налетят в следующий раз. Дайна у костра волнуется, поглядывает на оставленный без присмотра обед, Райский из-за лодки грозит ей кулаком и вдруг слышит совсем рядом, ну, прямо рукой подать, утки переговариваются. Выглядывает, а они уже на берегу. Чирки, гоголи, кряквы. Много! Не сосчитать. И направляются гурьбой к костру.
У нас в Приозерске санаторий, отдыхающие на прогулке уток подкармливают, вот и приучили. Некоторые едят прямо из рук. Но сейчас в санатории ремонт, народу совсем нет, а есть хочется. Вот и отправились искать кормильца среди охотников. Райский это сразу понял, улыбнулся Дайне и виновато развел руками:
– Извини, родная. Сама видишь: гости явились. Нужно делиться.
О МОЗГАХ
Не так давно у Райского украли мозги. Рыбачил он и бросал пойманных подлещиков в осоку, вдруг слышит, за спиной кто-то кашляет. Огромный кот! Разгрыз всем подлещикам головы, вытащил мозги, объелся, теперь кашляет.
– Надо же, какой ты дуралей! Подлещики молодые, жирные. Вот и ешь мякоть, не грызи черепушки.
А тому хоть кол на голове теши. И, наверное, никакой это не кот, а очень умная кошка, которая готовится стать мамой. И кто здесь дуралей, еще нужно посмотреть.
Когда-то Русь славилась соболями, за мехами шли корабли из Германии, Англии и Голландии, от торговли пушниной создался золотой запас. А уж о том, что русские цари и царицы щеголяли в собольих шубах, известно всему миру. Не знаю, сколько стоил один соболек, но читал, за него можно было получить тройку лошадей! Вот и поубавилось в стране мягкого золота.
Целых сто лет биологи пытались разводить соболей в неволе. Чем ни кормили, с кем только ни скрещивали – ничего не получается.
И вдруг открытие! Оказывается, каждой соболюшке для того, чтобы разродиться, нужно съесть четыреста граммов мозгов. Это сколько же нужно поймать соловьев, пеночек, дроздов и трясогузок? Ужас! Хорошо, что среди ученых были люди с нормальными мозгами. Догадались птичек-синичек не трогать, а заглянули на птицефабрику и привезли оттуда несколько ящиков куриных голов. И что же? Как говорил один лысый дядька: «Процесс пошел!». Стали приносить соболюшки малышей и в неволе. Да не по одному в год, а пять-шесть. Их выращивают и расселяют по таежным краям. Сейчас пожары случаются часто, да и лесосек хватает. Первые годы на гарях и вырубках растут одни кустарники. Самые соболиные места.
Райский об этом не ведает, а кошка – до буковки. Кошке думать недосуг, ей уже к осени нужно котят принести. Взяла, да и заменила птичьи мозги рыбьими. Получилось!
Почему с такой уверенностью говорю о пользе рыбьих мозгов? Почти всю жизнь провел в краях, где нерестятся лососи. Кто ими только кетинами да горбушами не лакомится! Нерпы, медведи, росомахи, даже олени. Поставит рыбак сеть, вытащит, а там целых сто лососей и … все без голов. Постарались, понятно, нерпы. Для них это первое лакомство. Медведи с росомахами вытаскивают сеть на берег и тоже в первую очередь отгрызают черепушки.
Да что там медведи с росомахами! Хозяйка нашей яранги бабушка Мамми кормит меня, как самого дорогого гостя, только рыбьими головами. Утром, едва глаза продрали, берет ведро, большой нож и отправляется на рыбалку. В компанию прихватывает двух собак.
Подошла к реке, бросила в омут увесистый булыжник, перепуганные лососи выскочили на отмель, а собаки уже там. Хватают добычу и тащат хозяйке. Через полчаса у нее уже полное ведро рыбьих голов. Несет в ярангу и готовит мне завтрак. Переполненные красной икрой тушки лососей остаются на берегу в распоряжении чаек…
А в Приозерске, рядом с домом, где Райский живет, – базар, на котором продают форель. И свежую, и вяленую, и копченную. Дорого! Все равно покупают. Рыбки-то хочется. Но вот головы берут неважно, хотя они почти в десять раз дешевле. Мозги им не нужны, что ли?
Публикацию подготовил Владимир ДАНИЛУШКИН. |
