|
 |
|
| |
|
Байки к праздничку
В древности словом «стимул» называлась заостренная палка-погонялка. Для осликов, например, чтобы быстрее поспешали. Для нас, журналистской братии, придумали великий стимул – гонорар. Платят его по-разному: и за обилие строчек, и за качество строчек, бывает – и за красивые глаза. Гонорар – как возлюбленная. Если зарплата, образно говоря, это жена, которую на все сто знаешь (во всяком случае так тебе кажется), то свидания с гонораром ждешь как с возлюбленной, покрытой флером тайны. И пусть гонорар невелик, уместится в «пистончике» твоих брюк, а каково очарование, наслаждение! Зарплата – жене, а гонорар – твоим желаниям… Великая сила – эта журналистская палка-погонялка. Один магаданский коллега сказал мне на полном серьезе, что если он за какой-то материал не получает гонорара, то даже прихварывает, а нестимулируемое творчество враз улетучивается из головы.
Я за свою жизнь очень хорошо запомнил три моих гонорара.
САМЫЙ ПЕРВЫЙ
Согласитесь, коллеги, что большинство из нас, если не все, начинало свои журналистские страдания с написания стишков в газету. Я тоже свой первый стишок в четыре «куплета» под «классическим» названием «Косарь» отправил в районную газету. С убедительной припиской: «Дорогая редакция газеты «Путь Ленина», прошу опубликовать мои стихи, так как они очень понравились всем ребятам из деревни»…
Через несколько дней беру в руки «Путевку» и, о чудо, на меня глянули мои первые печатные строчки: «Косарь»… ученик 5 класса Городковской восьмилетней…»
Не теряя понапрасну времени, я сел за стол, обмакнул в фиолетовые чернила перо «цыганочку» и вывел заглавие «Краеведческий музей». Потом с головой ушел в сочинения стишка про то, как мы в школе создавали этот самый краеведческий музей. Хороший стих, куплетов на двадцать. Дали! Правда, пять куплетов всего и то некоторые строчки не мои, испортили, одним словом, оригинал.
Зато представьте, коллеги, мою неописуемую радость, когда в один прекрасный день почтальонка Ангелина прямо через раскрытое окно положила на подоконник желтенький листочек: «Валька, распишись за семь рублей с полтиной. Тебе из районной «брехаловки», как его, гонорар, что ли, пришел. И платят же такие деньги за ерунду всякую».
Я дрожащей рукой вывел в квитке свою фамилию, а голова моя тут же заработала как арифмометр: «Так. Если за четыре стишка прислали семь с половиной рублей, то за восемь – будет 15. А еще напишу пару-тройку, то часы «Победа», которые я давно присмотрел в сельмаге, мне обеспечены точно.
Зато мама, которой я гордо положил в ладонь свой первый заработок, вдруг расплакалась, погладила меня по голове и сказала: «Кормилец ты мой»…
Это уже потом, через годы, я взвесил слова мамы и слезы ее кратковременные. А тогда, в беззаботном детстве, мне ли было думать и рассуждать о том, что мама видит деньги лишь тогда, когда свезет на Крестовский рынок в Москву зарезанного на продажу борова. А в остальное время она довольствовалась «палочками», то есть трудоднями, которые бригадир тетя Лиза аккуратно день за днем вписывала маме в «Трудовую книжку колхозника».
САМЫЙ ХЛОПОТНЫЙ
Однажды в местечке Шармелек, что в Венгрии, меня вызвал к себе начфин подполковник Степанов. И, уставясь в мою сторону искоса, почему-то пренебрежительно процедил, что мне, писаке, за мою писанину в газете «Ленинское знамя» Южной группы войск с сего дня все гонорары будут переводиться в рубли и зачисляться на сберкнижку. Я расписался где положено, откозырял начфину, сделал налево кругом и вышел из штаба полка огорченный. Ведь надеялся, что буду получать из газеты за свои заметки гонорары в мадьярских форинтах, им бы я нашел применение. А тут, на тебе, рубли, да и те на книжку. Облом, одним словом…
Перед самой «демобой» начфин вручил мне эту сберкнижку и сказал на прощанье уже ласково и как-то по-отечески: «Молодец, солдатик! Кто-то будет с родителей денежки тянуть на цивильное обмундирование, а ты вот сам заработал. Молодец!» Я раскрыл бледно-голубую книжечку и чуть не ахнул итоговой цифре: она была равна 325 рублям. Спасибо тебе военкоровское, «Ленинское знамя!».
Вернулся я на родину и в райцентре первым делом парадным шагом в … госбанк (как меня начфин учил). Тычу в окошечко сберкнижку: так, мол, и так, девушка, здравия желаю, позвольте получить. «А вы позвольте мне ваш паспорт, – отвечает белокурая Аня, – так как ваш военный билет для денежных операций документ силы не имеющий». – «Да что вы, красавица, – чуть не реву я, – во-первых, какой у солдата паспорт, а во-вторых, его у меня и вообще не имеется, так как я имею честь быть крестьянским сыном. А им, да будет вам известно, выдается лишь справка о колхозно-крестьянском соцположении»…
Короче, банк вам не бар, где можно лясы поточить. Пришлось без гонорара ехать по узкоколейке 10 км да еще 20 км пехом шагать до родной деревушки. Взял «Московской особой» бутыль, выставил ее на стол председателю колхоза Александру Петровичу Щелкунову и тот, написав справку о моем происхождении, положил ее на ладонь-лопату и, дохнув на печать, смачно влепил ее в бумажку.
Опять тридцатка до райцентра. Но, о ужас, на белокурую бестию Аню ярко-синяя печать с трактором посередине и с круговой подписью «Сельскохозяйственная артель «Заветы Ильича» не произвела ровно никакого впечатления. «Ваша печать для получения денег недействительна, – отрезала она, – нужна гербовая, печать советской власти, а в вашем случае – сельского Совета».
К советской власти идти с бутылкой «Московской» я постеснялся. Но предсельсовета Григорий Иванович Стефанов и без презента выписал беспаспортному гражданину СССР справку.
Еще 60 км мне пришлось проделать, прежде чем я вернулся в отчий дом в модном костюме, но без сберкнижки.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ
А самый большой гонорар, коллеги, я получил в начале своей работы литсотрудником (помните, была такая должность) в райгазете. Но до сих пор точно не знаю из какого он издания такой щедрый привалил. Сюрприз да и только: 500 рэ с гаком в один присест. Исходя из того, что оклад литсотрудника составлял тогда 90 рублей (без коэффициента и надбавок естественно, в Твери их нет), мне за такую сумму деньжищ надо было полгода строчки лопатить.
Так вот, приходит на мое имя квиток с извещением о таком неслыханном гонорарище и со штампом обратного адреса: «Москва, ЦНИИМЭ». Я-то знал как расшифровывается эта абракадабра, то есть аббревиатура – Центральный научно-исследовательский институт механизации и энергетики лесного хозяйства. А в нашем райцентре – как раз крупнейший леспромхоз на базе этого самого ЦНИИМЭ, новую технику осваивает на лесоразработках (доосваивался, что сейчас мой родной район, который раньше из-за обилия лесов называли второй Сибирью, превратился в степь голимую). Туда я и направился выяснять происхождение гонорара.
Мой добрый знакомый и часто интервьюируемый мной секретарь парткома Иван Иванович Ершов, узнав в чем дело, послал меня за коньяком, а по сути дела ничего определенного не сказал. Но заметил, что ЦНИИМЭ наряду с другими документами получает от леспромхоза и нашу газету. «Вам ведь больше вроде и писать не о чем, только о нас и строчите, благо контора наша в двух шагах от редакции. А этим докторам и кандидатам из института уж больно интересно, как вы нас тут пропечатываете. Даже вот газету для них специально выписываем. Может, какая статейка понравилась, вот и гонорар тебе не пожалели. Ну да ладно, поеду в Москву через недельку на коллегию, постараюсь узнать, что да как».
– Видел я твою статейку в каком-то американско-канадском журнале, – рассказывал Иван Иванович дней через десять. – В библиотеке института видел. Да что толку, статья-то на английском, только фамилию твою в подписи и перевел. А журнал что-то об Арктике и Антарктике. Хотел тебе достать, да там один экземпляр и тот с грифом.
Помнишь, ты материал написал, как наш цех ДСП (древесно-стружечных плит) приступил к изготовлению домиков для сотрудников научных станций в Антарктиде. Так вот, канадцы да американцы из журнала заинтересовались этим делом и попросили институт подготовить им материал. А в ЦНИИМЭ, не будь дураки, вспомнили о статье в вашей газете – это мне научный сотрудник Пономарев рассказывал. Взяли и выслали ее. Те опубликовали, а вот с переводом тебе гонорара из-за бугра вышла какая-то заминка, с валютным вопросом вроде связанная. Тогда они перевели деньги в ЦНИИМЭ, а наши – тебе. Да что ты в самом деле концы ищешь? Получил и радуйся!
Валентин СИДОРОВ. |
