|
 |
|
| |
|
МАРКИ
Одним из увлечений того времени у некоторых ребят являлось коллекционирование почтовых марок. Откуда ребята брали их для себя? В Магадане работал такой магазинчик, торговавший всякой мелочью – ленточками для девичьих косичек, граммофонными пластинками, иглами для патефонов, одеколоном и духами. Предлагали здесь и книги, в том числе и издательства «Советская Колыма». «Где-то в Сибири» Ирины Ирошниковой, 1948 год. «Под Москвой» Евг. Габрилович, изд. 1943 год и другие, в том числе детские. Среди них и для детей младшего школьного возраста – красочные, раскладные с военной тематикой – кем ты хочешь стать: танкистом, моряком, летчиком, артиллеристом, связистом, пехотинцем. Обложки книг мы с любопытством рассматривали. Но особый интерес у нас вызывали погашенные почтовые коллекционные марки.
Магазин находился в полуподвальном помещении в трехэтажном доме, что по улице Дзержинского. Торцом обращен к нынешнему областному управлению полиции, стоит рядом с ним. Сейчас в этом помещении находится медицинское учреждение.
Внутрь магазина, в полуподвал с улицы опускались ступени дощатой крутой лестницы.
В магазине неуютно, сумрачно. Под ногами потемневший пол. Но народ там всегда был, что-то искал, спрашивал, покупал.
Толкались среди людей здесь и урки, лазали в карманы покупателей. Особенно спускались они в магазин зимой. И поворовать можно, и погреться. Отдел, торгующий марками, находился с правой стороны от входа.
Марки лежали на прилавке под стеклянной поднимающейся рамой. Чтобы разглядеть их, мы становились на носки, тянулись лицом к стеклу. Марки лежали в маленьких бумажных пакетиках по нескольку штук, распределенные по тематике, обозначенной черным четким шрифтом. Для наглядности некоторые марки лежали поверх конвертов. Вот их-то мы и рассматривали. На марках были изображены ордена СССР, герои войны с нацистской Германией, картины русских художников Васнецова «Три богатыря», Шишкина «Утро в сосновом бору», других. Марки покупали на деньги, что выпрашивались у родителей на пирожки или еще на что-то.
Напротив этого прилавка продавались граммофонные пластинки Апрелевского завода. На круглой наклейке пластинки изображение скульптуры Мухиной «Рабочий и колхозница», название музыкального произведения и исполнителя. По ободку читалось «Комитет радиоинформации при Совете министров СССР». Популярными в то время были пластинки с песнями в исполнении Руслановой, Шульженко, Максаковой, Александровича, Козловского, Лемешева, Нечаева, Бунчикова, Донского казачьего хора и хора Пятницкого.
***
В те годы город усиленно патрулировался военными. В основном патруль сухопутных сил, реже – морской. Зимой военные патруля были одеты в белые овчинные полушубки и рядовые, и офицеры. Рядовые с винтовками. Патруль обычно и довольно часто проверял у граждан документы.
Делалось это на улице и в общественных местах, таких как магазины. И вот однажды зимой патруль появился в «марочном» магазине, человек семь. Один солдат встал на улице у спуска в магазин, другой уже внизу у двери, в самом магазине, третий у входа в подсобные помещения. У всех в руках винтовки. Солдаты рассредоточились очень быстро.
И тут прозвучал громкий и довольно суровый голос офицера: «Всем оставаться на месте! Для проверки приготовить документы!»
Офицер брал документы у проверяемого, листал, читал их. Если чей-либо документ вызывал у него подозрение, он говорил этому человеку:
– Вы после проверки пройдете с нами для выяснения.
Подозреваемых отводили в сторону и с ними уже находилось два солдата. Проверка продолжалась. Проверенные отходили в одну сторону, непроверенные в другой. Все делалось четко, без эксцессов. После чего патруль и задержанные ушли, магазин возобновил работу.
***
Главным местом, где мы «добывали» марки, являлся почтамт города. В то время он находился по проспекту Ленина в четырехэтажном доме на первом этаже. В этом помещении ныне магазин одежды. На почте народу всегда много, очередь нескончаема. Помещение простенькое, душно, воздух спертый в любое время года.
К окошкам, где выдают письма, очередь. Получает гражданин письмецо – а на конверте марка наклеена. Мы стоим тут же у окошечка, откуда только что гражданину выдали эту самую корреспонденцию. Кто-то из нас жалобно-просящим голосом обращается к этому гражданину:
– Дяденька, дайте, пожалуйста, марку от письма. А?
Это непроизвольное «а» как вопрос – требовало ответа на эмоциональном уровне.
Дяденька сначала недоумевает, потом соображает, что просят марку от письма, которое он только что получил, улыбается, смотрит на конверт, на мальчишку, снова на конверт, и начинает отклеивать марку.
Если марка не отклеивается, то ты подсказываешь: «Дяденька, а вы откройте конверт и с кусочком конверта оторвите марку».
Дяденька удивленно смотрит на маленького советчика. Кто-то отрывал марку, и это случалось чаще, другие отказывались. Видно, были причины.
(Окончание на стр. 32).
(Окончание, нач. на стр. 6).
Письма шли со всех концов страны. Пока одному мальчишке отрывают марку, другой обращается к следующему получателю письма с той же просьбой – оторвать марку. Некоторые граждане интересовались:
– А зачем тебе, мальчик, марка?
– Я их собираю, – следовал ответ.
Сбор марок на почте был эпизодическим и не частым. Ведь лучше поиграть во дворе, чем на почтамте выпрашивать марки. Операция «почтамт» ограничивалась одним сезоном. Причина простая – часто на конвертах марки повторялись.
ВЫБОРЫ В СОВЕТЫ
Особое оживление в нашу жизнь вносили выборы – в местные советы и Верховный Совет страны. Главное для нас в этих выборах заключалось в том, что начинали работать агитпункты, в которых бесплатно после лекции показывали кино. На улице все вокруг празднично, красочно.
Агитпункт, в который мы ходили, располагался в музыкально-драматическом театре им. А.М. Горького (в то время театр носил имя этого всемирно известного писателя), агитпункт находился на третьем этаже, там, где сейчас идут короткие спектакли с двумя или тремя актерами. Здесь было уютно, приветливо. Желающие играли в шахматы, шашки, читали приготовленные журналы, газеты. В то время выборная кампания осуществлялась с участием лекторов.
Раз в неделю, а может, два, на избирательном участке бесплатно выступал лектор. Лекции нас не интересовали. В объявлении, которое вывешивалось на улице перед входом в театр, сообщалось – тема лекции, имя лектора и начало. А ниже – что после лекции будет демонстрироваться такой-то художественный кинофильм. Иногда выступали участники художественной самодеятельности. Вот мы тут как тут. Рассчитываем время, чтобы быть к началу киносеанса или концерта. Бегом на третий этаж, рассаживались прямо перед экраном на первом ряду. Взрослые нас не трогали – сидите, смотрите, не балуйтесь.
В этом же кинозале с 12 часов дня демонстрировались научно-популярные фильмы. Сеанс шел не более часа и билет стоил очень дешево. Эта тематика имела своих постоянных кинозрителей.
ДЖУЛИК, ПУРГА, БОБИК И СТРЕЛОК
Где вы видели, чтобы дети не любили собак? В нашем дворе всегда жили кем-то оставленные дворняжки. Забредет такая псинка во двор, смотрит на нас, покормим ее, и она уже не уходит. Или побродит где-то и опять идет туда, где ее угостили, а потом надолго остается во дворе. Брать такую собачонку в квартиру, где проживают три семьи – не всем взрослым по нраву. Но взрослые не возражали, если такая собачонка поселялась в подъезде, где ребятишки мастерили ей домик. Это обычно были дворняжки.
***
Джулик, подобранный нами где-то щенком, вырос в нашем дворе. Почему его назвали Джуликом? В то время мы посмотрели захватывающий кинофильм о собаке по кличке Джульбарс. Кинофильм о борьбе с басмачами в среднеазиатских республиках СССР. Вот мы и назвали приблудившегося к нашему двору щенка Джульбарсом. Разглядывали его лапы, вслух предполагали, что вырастет мощная собака. А выросла средних размеров собачонка, которую все мы очень любили.
***
Это была типичная дворняжка темно-серого цвета с обвислыми ушами, карими глазами, хвост кренделем, с густой, чуть длинноватой шерстью.
Кормили собачонку и взрослые, и дети. Выносили еду на крыльцо и звали: «Джулик, Джулик!» Прибежит псинка, почавкает, поблагодарит, виляя хвостиком и опять бежит к ребятам. Проблемы с Джуликом появлялись с наступлением морозов. Конурка в подъезде у него была, но в подъезде зимой холодно. Мальчишки тайком от взрослых то один, то другой пускали его в квартиру. Взрослые не выгоняли псинку. Так и жил он во дворе год за годом. Всех своих и детей, и взрослых знал.
Многих жильцов двора Джулик приветствовал вилянием хвоста и той доброй собачьей улыбкой, невидимой людьми. На чужих, что ходили через двор, гавкал. Верно и то, что чужие не так часто появлялись у нас. Поскольку во дворе хозяйки сушили на веревках белье, то тут Джулик выступал сторожем. В то время белье с веревок воровали, а Джулик своим лаем предупреждал – во дворе чужой. Но большую часть времени он проводил с нами, бегая рядом зимой на снежной горке во дворе.
Жили во дворе у нас и другие псинки, но какой-то короткий период. Более других, где-то полгода вилял хвостом длинноногий Бобик, короткошерстная дворняжка. Собаки между собой не ссорились.
Проживавший в доме командир самолета ИЛ-16 Николай Иванович Крылов, отец Алика Крылова, зимой привез с Чукотки длинношерстную собаку Пургу. Псинка милая, добрая. Алик нам сообщил: «Собака ездовая, ходила в упряжке в нартах».
Николай Иванович улетает на Чукотку, а там можно дожидаться летной погоды неделю, а то и другую. И в это время весь день Пурга с нами. Вечером идет домой – утром на улицу. Интересно ей смотреть, как тут в городе.
Поскольку Алик сказал, что она ездовая, то приспособили ей детские санки. Конечно, у нас ничего не получилось. Пустые санки можно тащить, а вот с человеком по сугробам, да еще с веревкой, зацепленной к ошейнику. Смотрит на нас Пурга, словно говорит: «Ребята, для езды специальная упряжь нужна, не веревка».
Кто-то высказал сомнение – ездовая ли она? Может просто – охотничья, для промысла. Скорее всего так оно и было. Отвязали мы Пургу от санок и примкнула она к нашей компании.
***
Как в наше время, так и в те годы от бездомных собак город избавляли определенные коммунальные службы. В то время собак не отстреливали, а отлавливали. Что потом делали с псинками, неизвестно. Думаю, пойманную собаку ничего хорошего не ожидало.
А отлавливали бродячих псов так. В те годы в любое время дня по городу ездили на санях или телеге, запряженной лошадью, специальные люди, обычно двое. С собой они возили шесты с петлями и сетку, возможно, волейбольную. Это их орудия лова. На санях находился большой сколоченный из досок ящик, высотой примерно метр, может, и выше, длиной чуть более полутора метров. Ящик имел сверху закрываемый люк.
И вот однажды в солнечный апрельский день в нашем дворе появились два угрюмых мужика в валенках, в брезентовых плащах поверх телогреек, в зимних шапках и толстых рукавицах. В руках одного длинный шест с петлей на конце, у другого крупноячеистая сеть. Эти «охотники» не спеша шли к нашим собакам. «Чужие во дворе» – Джулик сообразил, что к чему и отступая от собаколовов злобно лаял, не подпуская к себе ближе чем метров на шесть, семь. От сетки, что попытался бросить на него один из собаколовов, ловко ушел. Но не отступил. Бобик отбежал за угол дома и басил оттуда.
Пурга, скалясь, металась у забора. Вот на нее то и нацелились мужики. Видно привлекла их густая и длинная шерсть собаки.
Мы кричали, что у собак есть хозяева, что они не бродячие. Но на мужиков наши слова не действовали. Видно улов шел на унты и шапки. Мы кидали снежки в собаколовов. Но они, видно привыкшие к таким выпадам, внимания на нас не обращали. Один из мужиков изловчился и шестом накинул петлю на шею Пурги, и поднимая шест, стал затягивать петлю. Затем опустил собаку на снег и повел шест в сторону, не ослабевая в усилии. Мы с ужасом и злобой смотрели на собаколовов. Пурга лежала не шелохнувшись.
О. МИХАЙЛОВ.
(Продолжение следует).
Второй собаколов, бросив сетку на снег, направился к Пурге. Собака лежала на боку. Этот второй мужик наклонился над Пургой, поглядел на нее, присел, снял с собачьей шеи петлю, протянул руку, чтобы схватить собаку за шкирку… и тут Пурга вдруг резко повернула свою пасть к мужику, цапнула его за рукав, одновременно вскочив на лапы, и бросилась прочь к Бобику, за угол дома.
Мы ликовали, кричали что-то! Мужики хмуро посмотрели на нас и, захватив свои орудия, двинулись опять к лающим на них собакам. Пурга не лаяла. Мы вообще ни разу не слышали, как она лает.
Кто-то из мальчишек, лет шести, подбежал к нам и указывая в сторону дороги, что находилась за домом, взволнованно и тихо произнес:
– Там собаки в ящике на санях, на дороге.
– Какие собаки?
– Живые в ящике. На лошади.
– А собачники там есть? – шепотом спрашиваем мы.
– Никого нет, – отвечает мальчонка.
Нас трое, из семи или восьми ребят, немедленно бросились за дом к дороге.
Мы увидели мирно стоящую под солнцем лошадь. На санях, закрепленный к ним при помощи веревок видавший виды серый дощатый ящик. Несколько прохожих недалеко. Мы подбежали к саням. Ящик сверху закрыт дощатой квадратной крышкой. Мы откинули ее. Из полумрака на нас молчаливо глядели полные ужаса собачьи глаза. Собаки разных размеров. Зажатые ящиком, шевелящаяся куча.
– Вылазьте быстрее! – командуем мы.
Первым выпрыгнул большой пес. Не оглядываясь, побежал прочь. Другим собакам мы помогали – ящик-то был высокий. Свесившись, мы их хватали за лапы, тащили наверх. Собаки отталкивались задними лапами о дно ящика, выскакивали. Ни одна собачонка не издала ни единого звука. Псы понимали, что мы их спасаем. Стояла напряженная тревожная тишина. Мы успевали оглянуться, не попасться бы. На дне оставался крохотный пес, так что пришлось свиснуть, рискуя свалиться в ящик. Но и этого мы достали. А потом поглядели вслед этой собачонке. Мы спасали им жизнь. Спасали саму жизнь. Затем мы кинулись в наш двор. Навстречу нам попались хмурые собачники. Они уходили со двора без улова и еще не знали, что ящик их пуст.
О. МИХАЙЛОВ.
***
Вскоре Николай Иванович увез Пургу обратно на Чукотку. Видно, кому-то из тамошних пилотов.
***
Летом я уехал в пионерлагерь «Северный Артек», что находился на Снежной Долине. Вернувшись после первой смены домой, не увидел Джулика. Он обычно, встречая ребят, бежал навстречу, виляя хвостом.
Я спросил: «Где Джулик?» Мне ответили: «Его застрелили». «Кто?!» – спросил я.
И мне рассказали, что на втором этаже, одна семья, уезжая на материк в отпуск, предоставила свою квартиру на время своего отсутствия некоему гражданину.
Перед отъездом в пионерлагерь я во дворе видел этого человека. Он, очевидно, приходил в гости к отъезжающей в отпуск семье. В новом, темно-стального цвета костюме, отглаженный, в белой рубашке при галстуке, набриолиненный, чуть выше среднего роста, лет сорока, интеллигентного вида, работал он в одном из исследовательских институтов руководителем средне-технического звена.
Иногда ходил при шляпе. Этот тип – любитель женщин. Вечером они приходили к нему, а рано утром уходили. Летом ночи светлые. Вот когда они уходили, Джулик, чуя во дворе чужого человека, заливался лаем. Естественно, что кто-то из взрослых, из рядом стоящих домов смотрел в окно – чего это там собачонка гавкает? Так что выйти незамеченной у дам не получалось.
Видно дамы жаловались ему: «Собака лает. Какая тут любовь? Юбку порвать может». Этот тип принес в комнату малокалиберную винтовку и из открытого окна второго этажа рано утром и застрелил Джулика. Кто-то из взрослых нашего двора видел это. Окон-то во дворе много. Потом уже об этом знали все. Джулик лежал посередине двора…
Взгляды взрослых на этого типа были осуждающие. Все знали, что собака любимица детей.
Мужчины довольно агрессивно спрашивали его, зачем он это сделал? Надавать ему тумаков вполне могли.
Тип был вынужден убраться из нашего двора.
Когда хозяева комнаты вернулись из отпуска с «материка», им рассказали обо всем. Хозяевам стало неудобно, у них тоже были дети. Этот тип больше в нашем дворе не появлялся.
О. МИХАЙЛОВ. |
