|
|
|
|
(Окончание, нач. в предыдущем номере). Второй собаколов, бросив сетку на снег, направился к Пурге. Собака лежала на боку. Этот второй мужик наклонился над Пургой, поглядел на нее, присел, снял с собачьей шеи петлю, протянул руку, чтобы схватить собаку за шкирку… и тут Пурга вдруг резко повернула свою пасть к мужику, цапнула его за рукав, одновременно вскочив на лапы, и бросилась прочь к Бобику, за угол дома. Мы ликовали, кричали что-то! Мужики хмуро посмотрели на нас и, захватив свои орудия, двинулись опять к лающим на них собакам. Пурга не лаяла. Мы вообще ни разу не слышали, как она лает. Кто-то из мальчишек, лет шести, подбежал к нам и указывая в сторону дороги, что находилась за домом, взволнованно и тихо произнес: – Там собаки в ящике на санях, на дороге. – Какие собаки? – Живые в ящике. На лошади. – А собачники там есть? – шепотом спрашиваем мы. – Никого нет, – отвечает мальчонка. Нас трое, из семи или восьми ребят, немедленно бросились за дом к дороге. Мы увидели мирно стоящую под солнцем лошадь. На санях, закрепленный к ним при помощи веревок видавший виды серый дощатый ящик. Несколько прохожих недалеко. Мы подбежали к саням. Ящик сверху закрыт дощатой квадратной крышкой. Мы откинули ее. Из полумрака на нас молчаливо глядели полные ужаса собачьи глаза. Собаки разных размеров. Зажатые ящиком, шевелящаяся куча. – Вылазьте быстрее! – командуем мы. Первым выпрыгнул большой пес. Не оглядываясь, побежал прочь. Другим собакам мы помогали – ящик-то был высокий. Свесившись, мы их хватали за лапы, тащили наверх. Собаки отталкивались задними лапами о дно ящика, выскакивали. Ни одна собачонка не издала ни единого звука. Псы понимали, что мы их спасаем. Стояла напряженная тревожная тишина. Мы успевали оглянуться, не попасться бы. На дне оставался крохотный пес, так что пришлось свиснуть, рискуя свалиться в ящик. Но и этого мы достали. А потом поглядели вслед этой собачонке. Мы спасали им жизнь. Спасали саму жизнь. Затем мы кинулись в наш двор. Навстречу нам попались хмурые собачники. Они уходили со двора без улова и еще не знали, что ящик их пуст. *** Вскоре Николай Иванович увез Пургу обратно на Чукотку. Видно, кому-то из тамошних пилотов. *** Летом я уехал в пионерлагерь «Северный Артек», что находился на Снежной Долине. Вернувшись после первой смены домой, не увидел Джулика. Он обычно, встречая ребят, бежал навстречу, виляя хвостом. Я спросил: «Где Джулик?» Мне ответили: «Его застрелили». «Кто?!» – спросил я. И мне рассказали, что на втором этаже, одна семья, уезжая на материк в отпуск, предоставила свою квартиру на время своего отсутствия некоему гражданину. Перед отъездом в пионерлагерь я во дворе видел этого человека. Он, очевидно, приходил в гости к отъезжающей в отпуск семье. В новом, темно-стального цвета костюме, отглаженный, в белой рубашке при галстуке, набриолиненный, чуть выше среднего роста, лет сорока, интеллигентного вида, работал он в одном из исследовательских институтов руководителем средне-технического звена. Иногда ходил при шляпе. Этот тип – любитель женщин. Вечером они приходили к нему, а рано утром уходили. Летом ночи светлые. Вот когда они уходили, Джулик, чуя во дворе чужого человека, заливался лаем. Естественно, что кто-то из взрослых, из рядом стоящих домов смотрел в окно – чего это там собачонка гавкает? Так что выйти незамеченными у дам не получалось. Видно дамы жаловались ему: «Собака лает. Какая тут любовь? Юбку порвать может». Этот тип принес в комнату малокалиберную винтовку и из открытого окна второго этажа рано утром и застрелил Джулика. Кто-то из взрослых нашего двора видел это. Окон-то во дворе много. Потом уже об этом знали все. Джулик лежал посередине двора… Взгляды взрослых на этого типа были осуждающие. Все знали, что собака любимица детей. Мужчины довольно агрессивно спрашивали его, зачем он это сделал? Надавать ему тумаков вполне могли. Тип был вынужден убраться из нашего двора. Когда хозяева комнаты вернулись из отпуска с «материка», им рассказали обо всем. Хозяевам стало неудобно, у них тоже были дети. Этот тип больше в нашем дворе не появлялся... О. МИХАЙЛОВ. |