|
 |
|
| |
|
Павелецкий вокзал Москвы. Здесь весьма комфортно расположены авиакассы, зал регистрации и ожидания для авиапассажиров. Отсюда до аэропорта Домодедово ходит экспресс-электричка. За 320 рублей вас менее чем за час доставят в аэропорт или с аэропорта в центр Москвы.
Утро. Зал наполняется авиапассажирами. Просыпаются киоски, за кассовыми стойками появляются продавцы авиабилетов. У входа в униформе охраны дежурный. Немолодой, вид утомленный, в правой руке металлоискатель. Он устало машет своим «обыскивающим» жезлом. Сколько он делает за смену таких движений, считал ли кто?
У стойки регистрации авиапассажиров табличка, извещающая, что регистрация пассажиров с вещами ныне здесь не производится. Без багажа, пожалуйста, регистрируйтесь. А с багажом езжайте в аэропорт Домодедово и там регистрируйтесь.
Для пассажиров это крайне неудобно, особенно для тех, у кого вылет вечером. А так, сдал багаж утром и до вечера свободен, броди по столице, занимайся своими делами со спокойной душой. Конечно, можно сдать вещи в камеру хранения. А если вещей много, это уже накладно, да и нет спокойствия.
Девять утра. Народа в зале становится больше. Растет очередь желающих запеленать свой багаж полиэтиленовой пленкой. У аппарата, производящего пеленание, рослый розовощекий русый молодец. С багажом он управляется играючи, сноровисто. Деньги за работу берет с серьезным видом. Ни на одной из денежных купюр, имеющих хождение в мире, вы не увидите улыбающегося представителя своей страны. Ни одна купюра вам не улыбнется.
Рядом со мной присаживаются две женщины. Едут по туристическим путевкам в Египет. Оживлены, никакого упоминания о беспорядках в Египте, словно и телепередачи не смотрят. Возможно, и смотрят, но без политики.
— А акул не боитесь? – задает им вопрос соседка, сидящая с ними.
— Мы им не по зубам.
Почему?
— А мы в море заходить не будем. У нас отель с бассейном.
— Там двуногие акулы, – подключается к разговору мужчина.
— Это вы про нас? – смеясь, говорит одна из туристок.
— Нет. Не про вас. Вы скорее золотые рыбки.
Женщины смеются. Одна из них говорит:
— Это было бы неплохо. Загадали бы себе столько желаний и все бы исполнили.
По залу не спеша проходит полный мужчина в камуфляжной форме. Ведет на поводке немецкую овчарку. Проходит он второй раз – видно служба у него здесь такая.
Чуть поодаль каблучками по полу цокает модная дама. В руке держит декоративный, с деревянными тонкими реечками, ящик. В нем миниатюрный пушистый песик. На хохолке его зеленый бантик. Два черных глазика смотрят из-за реечек и вдруг видят овчарку. Холл, зал наполняются звонким лаем собачонки. Овчарка недоуменно посмотрела на «лающий ящик» и пошла дальше.
В соседнем ряду на кресла присели два гражданина в изрядно обветшавшей неопрятной спортивной одежде. На ногах стоптанные кроссовки. Обоим за сорок лет, худы, стрижка короткая. Лица их бледны. Такие лица бывают у людей, проводящих долгое время в закрытом помещении. Оба трезвы. Все, что вокруг, замечают. Глаза, рыщущие, в основном, по чемоданам пассажиров. Ни багажа, ни авосек у них нет. Изредка перебрасываются словами, и глаза неотрывно бегают по входящим в зал.
Движения их плавны, крадущиеся, неспешные.
Посидев так час, они поднимаются, выходят из зала и через какое-то время опять возвращаются. Один из них в руках держит полупустой мятый целлофановый пакет. Теперь они присаживаются в другом месте, там, где пассажиры с багажом.
Рядом с проходом, если миновать охранника, небольшой бар. Стеклянная перегородка-стена от потолка до пола отделяет его от зала ожидания. В баре много электрического света, но мало посетителей. Пять, шесть человек сидят за столиками с бокалом пива и нехитрой едой с вычурным названием. Коротают время. По глотку, в пять или десять минут, потягивают пиво, кто-то при этом почитывает журналы. Там, внутри бара, все сияет, блестит. Юноша-официант подтянутый с тонкими восточными чертами лица, в отглаженной белой рубашке, в черной жилетке и брюках быстро протирает стекло перегородки. Сгибается до пола, вытягивается вверх к потолку, снова сгибается, при этом перемещается вдоль стекла, вычерчивая по нему круги и овалы, словно исполняя танец.
Через входную дверь, что напротив охранника, из бара потянуло жареным мясом и специями. Видно где-то там, с обратной стороны бара, открыли дверь, и образовался сквозняк, подхвативший ароматы жаровни.
Стоящий в глазах охранника туман, от желания спать, рассеялся. Ноздри секьюрити стали пошевеливаться, очевидно под воздействием аппетитного запаха, идущего из бара. И вот нос охранника полностью развернул его голову в сторону бара.
Но служба есть служба. Запах избавил его от желания вздремнуть. Охранник ожил. Движения его стали четче. А вот и первые задержанные, первая дань вкусному запаху. Ими оказалась пожилая пара.
Они тихо ковыляли в зал ожидания. Мужчина за спиной тащил маленькую тележку на двух колесиках. Такие тележки лет тридцать, сорок назад производили где-то у нас в стране. На тележке лежал небольшой картонный ящичек, перетянутый шпагатом. Поверх него невзрачная дорожная сумка черного цвета, выцветшая от долгого служения. В другой руке мужчина держал портфель. За спиной видавший виды худой рюкзачок.
Женщина шла впереди с одной лишь сумочкой в руках. Седенькая, худенькая, лицо интеллигентное, утомленное дорогой. Одета простенько, платье, а поверх длинная кофта. Ее спутник в темном выгоревшем пиджаке, в брюках, соскучившихся по утюгу. На голове вылинявшая, но привычная, очевидно, ему шляпа. Лицо – человека труда умственного, в простых очках. В общем, пожилая пара в дороге.
И надо же, дирижерская палочка охранника подала его хозяину команду «держи их». Очевидно, металлоискатель сработал на тележку. И он пригласил пару к досмотровому столику, что находился тут же рядом.
На стол поставили и сумку, и коробку, мужчина что-то доставал из них. Охранник, раздвинув края сумки, заглядывал внутрь ее. Мужчина снял шляпу, что-то пояснял охраннику. Делал это спокойно. Женщина тоже что-то говорила охраннику. Вся эта процедура длилась минут семь, восемь. В это время пассажиры, никем не осматриваемые, проходили мимо поста в зал.
В конце-концов, все что лежало на столике перекочевало обратно в сумку и ящик, легло на тележку и пара, миновав охранника, прошла в зал.
Потом уже, в самолете, следовавшем в Магадан, эта пара оказалась сидящей сразу впереди меня. Было видно, как мужчина достал из портфеля ксерокопии, на которых крупно был изображен земной шар, по нему и выходя за него проходили какие-то линии с цифрами и буквенными изображениями. Он поочередно просматривал их, затем уложил в портфель.
Стюардесса во время полета была к этой паре очень внимательна.
Справа от меня присаживаются двое солидных в цивильной одежде мужчин. На голове одного бейсболка. Второй – с аккуратной стрижкой без головного убора. У обоих в руках кожаные портфели и газеты. Оба пришли из газетно-книжного киоска, тут же зашуршали страницы. Тот, что в бейсболке читал эмоционально, недовольно хмыкая, выражая удовлетворение или удивление.
Где-то минут через пятнадцать тот, что в бейсболке, не отрывая взгляда от газеты, удовлетворенным голосом произнес:
— Наконец-то наши депутаты добираются до педофилов. Очевидно, им будут делать инъекцию.
— Химическую кастрацию – уточняет второй.
— Неплохо бы такой кастрации подвергнуть и коррупционеров, чтобы не тянулись к чужим деньгам. Попался на взятке – получи инъекцию.
— Нельзя, – возразил сосед.
— Почему нельзя? – удивился тот, что в бейсболке.
— Обострится демографическая ситуация.
— Каким образом.
— Простым. Коррупционеру, ввиду материального благополучия, легко обеспечить свою семью. Сколько пожелает детей – столько и имеет. Материальная составляющая здесь играет большую роль. Кастрируя его – значит, кастрируешь демографию.
— Категорически не согласен по двум причинам. Первая – в семье коррупционера яблоко от яблони недалеко падает. Нравственно гнилое семя дает такое же потомство. Вторая причина. Ликвидируя кастрацией коррупцию, мы тем самым, позволим рядовым гражданам дышать в финансовом отношении свободней, а значит, демография пойдет вверх.
— Не получится. В законодательстве нет такой меры наказания, как химическая кастрация коррупционера.
— Ввести. Поставить на голосование.
— Где?!
Оба моих соседа замолчали и снова зашуршали газетами.
За спиной на креслах расположилась супружеская пара с детьми. Мальчик лет семи и одиннадцатилетняя девочка. Усталости от дороги на их лицах не видно. Девочка просит мороженое и мать с ней куда-то уходит. Мальчик держит в руках дисплей, нажимает на кнопки, на экране батальные сцены. Играет уже с полчаса. С азартом вслух приговаривая: «Этот убит. Тах-тах-тах. И этот убит. А вот ты где. Тах-тах. Убит».
За то время пока я ожидаю экспресс, он уже убил сотни две, а может, и три. Его не оторвать от экрана. Пальцы то и дело жмут кнопки: «Еще один. Так тебе. Тах».
Войдя в раж, громко восклицает: «Еще один!». Может он расправляется с террористами, а может какая-нибудь «войсковая операция» в его руках. Электронных патронов у него на всех хватает. Ему не нужно ни мороженое, ни самолет, которого дожидаются родители – он весь в игре. Там сейчас его мир, в «убей».
Подумалось – когда этот мальчуган подрастет, не покажется ли ему любая конфликтная ситуация такой же игрой, где проблемы решаются так, как в этой игре, а не дипломатическим путем.
Почему в основу игр не положить, допустим, путешествие по планетам с Маленьким Принцем из сказки Антуана Экзюпери. Или не опереться в разработке игр на русские народные былины или сказки?
Почему распространены именно эти игры на уничтожение? Почему не игра, допустим, восхождение с альпинистами на высокогорный пик с преодолением расщелин, отвесных склонов, ухода от лавин.
Или другая тема для игры – путешествие Гомеровского Одиссея, или плавание к Антарктиде Крузенштерна, полет к Марсу астронавтов, высадка на него, путешествие в подводный мир с его тайнами? Умных, образовательных тем для компьютерных игр предостаточно.
Почему дети играют в игру «Убей»? Зачем эти игры предлагают ребенку родители? Кто эти люди, создающие такие игры?
Как-то одна молодая мама выразилась: «Эти телевизионные и игровые монстры достали. Я понимаю, когда они (монстры) мерещатся кому-то в белой горячке. Их лечат. Но зачем их (монстров) выпускают на телеэкран? Запускают в электронные игры? Или они уже гуляют в мозгах создателей этих компьютерных игр или в ТВ? Зачем?».
Возгласы и реплики ребенка, занятого игрой, были заглушены звуками громкоговорителя, извещавшего о посадке на аэроэкспресс Москва-Домодедово. Пассажиры оживились. Родители мальчонки вместе с ним и сестренкой устремились к перрону. Направились на посадку и солидные мужчины с портфелями, пожилая пара с тележкой, женщины, жаждущие египетской экзотики.
Остались лишь те два гражданина в поношенных спортивных костюмах. Они с жалостью смотрели на пустеющие кресла, на чемоданы, что уносили с собой их хозяева. Но день только начинался. Еще будут и разини-пассажиры, и подвыпившие. «Улов» для них впереди. Они вели себя сдержанно, как сидящие в засаде.
Но что значат эти двое по сравнению с теми, кто создает убийственные игры, что значат эти двое с коррупционерами, в чьих ведомствах расхищаются миллионы и миллиарды.
Аэроэкспресс мчится мимо сверкающих, растущих в высоту московских новостроек. В вагоне комфортно, свободно, много света…
Аэропорт «Домодедово», как всегда здесь многолюдно. Площадь перед вокзалом запружена автотранспортом. В воздух взмывают авиалайнеры – серебристые, светлозеленые, цвета морской воды. Все привычно, как всегда…
О. МИХАЙЛОВ,
Москва – Магадан. |
