|
 |
|
| |
|
С Вознесенской улицы открывается сказочный вид на Троице-Сергиеву Лавру. Она – как в ожерелье пышных плакучих ив. Стоит необыкновенная, совсем не подмосковная, 33-х градусная жара, оттого сплошная крона плакучих ив не зеленая, а какая-то матово-платиновая. И нещадно под золотом лучей солнца плавятся золотые купола Лавры.
Испив холодной святой водицы из Пятницкого колодца, подходим к воротам монастыря. Справа на площади – памятник его основателю Сергию Радонежскому, который застыл в металле с Евангелием в руках и смотрит, кажется, на каждого входящего в его святую обитель. А на знаменитого нашего монаха-патриота, благословившего Дмитрия Донского на подвиг против татаро-монгольского нашествия и пославшего на Куликовское поле монахов из Брянска Пересвета и Ослябу, чуть поодаль стоит и смотрит другая наша знаменитость – Владимир Ильич Ленин. Они, надо сказать, прекрасно уживаются в этом соседстве и пространстве, имя которому – величайшая история России.
Мы зашли и помолились перед иконами в знаменитый храм Успения, поклонились раке со святыми нетленными мощами знаменитого богослова,публициста, философа Максима Грека, которого не пощадил из-за его церковной оппозиции Великий князь Василий III, батюшка Ивана Грозного, а приголубил, приласкал именно он, первый официальный русский царь с таким грозным прозвищем. Поклонились и второй, не менее знаменитой раке, в которой покоятся мощи святителя Иннокентия, выдающегося просветителя народов Сибири и Америки, совершившего три миссионерских путешествия по территории нынешней Магаданской области. Архиепископ Иннокентий стал фактически нашим первым православным архиереем…
Слева от входа в Успенский собор возвышается прямоугольник гробницы Годуновых. Да, уж поистине Лавра как открытая книга истории государства Российского. Вот и он здесь упокоился, царь смутного времени, на стыке двух династий – Рюриковичий и Романовых, царь тщеславный и хитрый, которому придворные оракулы предсказали 7 лет трона, а он им в ответ говорил, что будет благодарить Бога, если тот сделает его венценосцем хоть на несколько часов. Для упрочения своего положения, вероятно, Годунов женился на дочери тогдашнего всесильного «кэгэбиста», главы опричного террора Григория (Малюты) Скуратова, а любимую сестру свою сумел пристроить в жены сыну и наследнику короны Грозного Федору Иоанновичу, тишайшему и неспособнейшему в государственных деяниях. И был за него много лет правителем России. Неисповедимы пути Господни: потомок татарского мурзы Чета, которого в XIV веке сам митрополит Московский Петр крестил в православие, который в благодарность за это возвел Ипатьевский монастырь близ Костромы, где три века спустя Земский собор возвел на царский трон первого Романова – Михаила Федоровича, Борис Годунов, ненавидимый народом, вместе с семьей своей был прихоронен (выброшен) у ограды московского монастыря в Столешниках. И лишь потом Годуновых перенесли сюда, в Троице-Сергиеву Лавру, потому что Богу угоден был – так написано на гробнице.
И, наконец, в Троицком храме нам удалось, отстояв многочисленную людскую очередь, прикоснуться к серебряной раке с мощами святого Сергия Радонежского. Страшно даже подумать, что в богоборческое время ему, уже усопшему почти 6 веков, не давали покоя. Кто читал сочинения лидера российских кадетов Павла Николаевича Милюкова, тот, наверное, помнит, что сам автор был женат на дочери ректора Сергиево-Посадской духовной академии. И Милюков, уже в эмиграции, писал о том, что советская комиссия по уничтожению мощей (ею руководил атеист Шпицберг. - Авт.) уже добиралась и до останков Сергия, который был похоронен на монастырском кладбище. Но нашлись истинные православные люди, которые сумели спрятать главу святого в одном из садов Подмосковья, а в могиле оставили другую, чужую голову. Чтобы «мощекопатели» не заподозрили «беззаконие» на их пути.
… Вдоль и сейчас грозной крепостной стены идем к источнику Саввы Сторожевского, ученика Сергия, основателя Звенигородского монастыря. В маленькой келейке раздеваемся, спускаемся на несколько ступенек к квадрату иссиня-темной воды и со словами: «Во имя Отца, Сына и Святого духа» окунаемся с головой во влагу четырехградусной теплоты. «Не потревожить бы свой радикулит», – высказываю вслух сомнение». – «Да что вы, сын мой, разве в святой воде можно простудиться», – согревает меня своими словами юный (в два с лишним раза моложе меня) батюшка из Кемерова, вчерашний семинарист, который вместе со своей мамой совершает паломничество по сокровенным местам России.
На обратном пути встретившийся монах просит у меня немного денег на ремонт Лавры и показывает на штабеля красного кирпича и кучи песка у стен: «Все приходит в негодность, надо реставрировать». Да, то что не смогли сделать ядра пушек, то делает, к сожалению, беспощадное время. Я не скуплюсь на благое дело. Монах записывает в поминальную книжечку имена всех моих домочадцев, моих умерших родителей и поясняет, что поминать нас, кого во здравие, кого во упокой будут 40 дней. Потом спрашивает, откуда мы? Отвечаю: «Из Магадана». – «Из Магадана?» – кричит пробегающий мимо молодой монах. И совсем по-светски добавляет, – так в Магадане наш Сергей работает…» Я хочу поподробнее разузнать об этом неизвестном мне Сергее из Магадана, но монах убегает дальше, прокричав мне, что ему некогда, его ждет иностранная делегация…
Кстати, об иностранцах. Их в лавре сотни и сотни: черные, желтые, белые, лиловые – всех цветов кожи, всех наций и народностей. В церковной лавке, что находится в высоченной колокольне, я наблюдал, как живо горят их глаза, когда они смотрят на предметы искусства, древние иконы на дереве, золотую и серебряную церковную утварь. Все дорого! Но руки иноземцев лихорадочно копаются в бумажниках: купить, немедленно купить… Их пыл остужают голоса женщин-продавщиц: «Извините… Вам это приобрести нельзя… Вас не пропустят через границу…» Вздохи сожалений.
За Веру и за Отечество!
2
3 сентября нынешнего года – 400 лет начала осады польско-литовскими интервентами Троице-Сергиевой Лавры. Они понимали, чем им нужно овладеть во что бы то ни стало, потому не жалели ни солдат, ни времени, ни средств. Крупнейший очаг православия был символом России. Только не вышло ни по-польски, ни по-литовски. Лавра выстояла, стоит и стоять будет!
Память о тех временах хранится на входе (церковь Иоанна Предтечи) в Лавру, где иконописные изображения Кирилла и Марии, родителей отрока Варфоломея, впоследствии Сергия Радонежского. Их раки в храме соседнего города Хотькова. Так вот, слева и справа в арке входа в Лавру решетки, охраняющие мраморные доски. Золотом слова: «В память 300-летия (тогда еще 300-летия. – Авт.) столь доблестной защиты сооружена доска тщанием Московского Отдела императорского Русского Военно-Исторического общества. 12 января 1910 года».
Доска справа: «9 ноября 1608 года во время достопамятной осады Свято-Троицкой Сергиевой Лавры польскими и литовскими отрядами, вражеский подкоп, веденный под Пятницкую башню был героически уничтожен Клементьевскими крестьянами Никоном Шиловым и Слотою, тут же в подкопе и сгоревшими. В увековечение их славного подвига поставлена сия доска близ бывшего подкопа тщанием Московского Отдела».
Доска слева: «С 23 сентября 1608 года по 12 января 1610 года 30000 поляков и литовцев при 63 орудиях осаждали Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Архимандрит Иосаф, воеводы князья Григорий Борисович Долгорукой Роща, Алексей Иванович Голохвостов с 3000 ратных людей и иноков Божией помощью мужественно обороняли и отстояли Святую обитель от всех приступов неприятеля».
Надо ли что-нибудь тут добавлять…
У меня дома на шелковой нитке висит маленький фарфоровый колокольчик с эмблемой Лавры. Вместе с православным календарем его мне подарила пожилая монахиня у памятника Сергию Радонежскому. «Он принесет в ваш дом счастье», – сказала женщина в темном одеянии. Когда я трогаю колокольчик, он отзывается хрустальным звоном. И я верю, что он приносит счастье, потому часто его трогаю. А еще, когда он звенит, я вспоминаю русских людей: монахов и воинов, защитивших от врагов Троице-Сергиеву Лавру 400 лет назад, защитивших (в какой уже раз!) Россию. Так было и так будет!
Валентин ОЛЕНИН, |
