|
 |
|
| |
|
Известный журналист и политолог подвел итоги уходящего года и сделал прогноз на 2009 год...
«Уходящий год можно было бы на¬звать переломным, если бы не было опасения, что следующий будет еще «переломнее», - заявил, комментируя итоги 2008 года, известный тележур¬налист и политолог Михаил Леонтьев. По его мнению, «самое главное, что произошло в прошедшем году (притом что он был очень богат на события), -это, конечно, мировой экономический кризис». «А точнее, его ожидание и начало его практического воплоще¬ния», - пояснил Леонтьев.
По его оценке, в октябре 2008-го «номинально случился 1929 год»: «Хотя этого не произошло фактичес¬ки, потому что наученные и напуган¬ные 1929 годом операторы мировой финансовой системы начали оттяги¬вать страшный конец... Врачи попы¬таются реанимировать смертельно больного, оттягивая его конец, на¬дувая экономику огромной массой необеспеченных денег. В следую-щем году это может привести к тому, что номинальный кризис разразится уже в полном масштабе. Я очень про¬шу не путать его с теми, пока очень частичными и поверхностными кри¬зисными явлениями, которые мы на¬блюдаем во всем мире. Нынешний номинальный кризис потом превра¬тится в реальный. То есть он состо¬ится в полном объеме, визуально. И это будет на самом деле страшное зрелище. Это вызов всем и в пер¬вую очередь нам. Потому что все интересует меня гораздо меньше, чем собственная страна».
Рассуждая о том, как Россия подо¬шла к этому кризису, аналитик заме¬тил, что ему «очень жаль, что мы, имея соответствующие возможности, под¬готовились гораздо меньше, чем мог¬ли». «Да, я согласен с тем, что подуш¬ка Стабфонда пригодилась. Но она не могла спасти. И не спасет. Она лишь поможет. Если мы сумеем что-то сде¬лать. Она и сейчас помогает кое-как. Я не хотел бы сейчас подробно раз¬бирать технику антикризисной полити¬ки. А тактика антикризисной политики (то есть то, что делает власть концеп¬туально), в общем, понятна и адекват¬на. Но стратегии пока я не вижу. Не¬смотря на то, что какие-то намеки на ее появление имеются. Потому что когда много говорится о превращении рубля в одну из реальных мировых резервных валют - это правильно. То, что об этом говорится тогда, когда кри¬зисные явления стали совершенно очевидной проблемой, это тоже хоро¬шо. Но каких-то внятных шагов в этом направлении я не вижу. И тоже могу это понять. В том смысле, что, конеч¬но, в этой ситуации страшно потерять приток валютных резервов, которые уменьшаются быстрее, чем рассчиты¬вали наши начальники. Все эти «по¬душки» могли бы работать в случае ло¬кальных кризисов (например,если бы просто произошло изменение нефтя¬ных цен). Собственно, они так себе и представляли ситуацию. Но когда кри¬зис состоится не просто в виде какой-то первичной рецессии, а обвала (при-чем он еще не начался, а мы уже чув¬ствуем, насколько это нас душит), то, конечно, не спасут уже никакие стаб-фонды», - опасается Леонтьев.
Другим важным итогом года журна¬лист назвал конфликт вокруг Южной Осетии. «И дело даже не в самом кон¬фликте или его политических резуль¬татах. Я неоднократно говорил, что его конкретный геополитический итог, мяг¬ко говоря, спорный. Впрочем, есть один бесспорный результат. Это оче¬видное доказательство мировой субъектности России. Российская Фе¬дерация состоялась как субъект миро¬вой политики, противопоставив себя другому субъекту мировой политики, который претендовал на статус «супер¬субъекта», то есть Соединенным Шта¬там. Раньше у многих существовало сомнение в субъектности России. Как мне недавно говорили, у нас есть вы¬бор: либо договариваться с Вашингтоном напрямую, либо через Россию, но напрямую лучше. Теперь это сооб¬ражение потеряло практический смысл», - считает эксперт.
И это, уверен Леонтьев, очень важ¬но в условиях разразившегося кризиса: «Существуют две альтернативные кон¬цепции. В соответствии с первой, мы будем выходить из кризиса в коопера¬ции с Западом (потому что кризис имеет глобальный характер, и зародил¬ся именно у них). На мой взгляд, это убийственная для нас концепция. По¬тому что совместно с ними мы из кри¬зиса не выйдем - нас «потеряют по дороге» (затрут, замнут, затопчут и уда¬вят в темноте). Второй подход заклю¬чается в том, что мы будем выходить из кризиса самостоятельно. Это, конеч¬но, не значит, что мы с завтрашнего дня будем проводить совершенно ав-таркичную (самодостаточную) антикри¬зисную политику. Это значит, что в оп¬ределенный момент (когда это будет удобно, выгодно и возможно) мы спо¬собны осуществлять собственную по¬литику вне зависимости от того, что они там думают, могут и хотят (и даже воп¬реки этому). Наличие субъектности со¬здает такую предпосылку. Хотя не факт, что она реализуется. Важна сама возможность. Потому что если бы Рос¬сия не была субъектна, то и говорить было бы не о чем».
«Народная газета», № 24. |
