|
 |
|
| |
|
Интервью автора фильма «Гибель империи. Византийский урок» немецким журналистам
– Как Вам нравится новая Москва с ее небоскребами, казино и стриптиз-барами?
– Ну, небоскребы бывают даже очень красивыми, если не уродуют город. Что же касается других заведений, которые вы упомянули, - придет время, когда их в Москве не будет.
– Как Вы надеетесь этого достичь?
– Уже сейчас их количество сокращается. Когда коммунистические времена закончились, многие в России просто стали слепо копировать жизнь западных городов. Пожалуй, это был этап, через который мы должны были пройти. Но рано или поздно одни пресытятся, другие более трезво будут смотреть на скверные последствия деятельности подобных заведений. Да и государство наконец-то поймет, что не стоит стимулировать этот вид бизнеса. Скажу по секрету: я бы подобные заведения сегодня же запретил. Но, как говорит русская поговорка, бодливой корове Бог рогов не дает. Поэтому придется довольствоваться тем, что постепенно все это растает само собой, образно говоря, под лучами здравого смысла.
– Говорят, что Вы исповедуете Владимира Путина и являетесь его духовным отцом. Это правда?
– Может быть, у вас в запасе есть какой-нибудь другой вопрос?
– Руководствуется ли Путин религиозными ценностями при принятии решений?
– Твердо убежден в этом. Хотя, предполагаю, что, решая проблему ремонта городских коммуникаций в стране, Президент руководствуется просто необходимостью и здравым смыслом.
– В чем Вы видите заслуги Путина?
– Он вывел Россию из смертельного кризиса, развитие которого имело бы непредсказуемые последствия не только для нашей страны, но и для Европы, и для всего мира. Чтобы понять это, обязательно прочтите книгу «Чем грозит миру расчленение России?» русского философа-эмигранта Ивана Ильина, написанную после второй мировой войны, когда о разделении могучего Советского Союза еще не было и речи.
– Какие цели Вы преследовали, снимая Ваш сенсационный фильм «Гибель империи. Византийский урок», в котором Вы сравниваете Византию с современной Россией?
– Россия – это прямой потомок византийской традиции. Поэтому наши проблемы так схожи – аналогично тому, как мои болезни генетически связаны с болезнями моих родителей.
– Какие проблемы Россия унаследовала от Византии?
– Одна из таких болезней – это коррупция. Она решающим образом способствовала распаду Византийской империи. К тому моменту, когда западные рыцари отправились на завоевание Константинополя, коррупция достигла такого размаха, что византийский флот был бессовестно распродан византийскими генералами. На складах оставались только гнилые канаты. Еще одну параллель я вижу в искаженном национализме. Пока все жители Византийской империи считали себя ромеями, среди них царило единство, и сила была на их стороне. Последующий раскол общества на нации привел к катастрофе, и империя распалась, потеряв окраинные провинции. Нельзя допустить, чтобы то же произошло и с Россией.
– Какую роль в этом Вы отводите Православной Церкви?
– Мы не настолько самонадеянны, чтобы считать, что сможем решить все проблемы огромной многонациональной и полирелигиозной России. Тем не менее роль Церкви, безусловно, важна. В течение тысячи лет Церковь была государствообразующей силой. И эти функции остаются у нее и сегодня. Любой непредвзятый исследователь подтвердит это, несмотря на, возможно, меньшую религиозность сегодняшней Российской провинции по сравнению, например, с сегодняшней Баварией.
– В Вашем фильме Вы рисуете Запад прямо-таки в черных тонах, рассказывая, что в Византии наступил упадок, потому что она не справилась с искушениями испорченного и вероломного Запада. Но разве Византия потерпела поражение не из-за собственной слабости?
– Простите, но в фильме утверждается именно то, что вы сказали. Цитирую: «Нелепо говорить, что Запад был виновен в неудачах и падении Византии. Запад лишь преследовал свои интересы, что вполне естественно. Исторические поражения Византии происходили тогда, когда сами византийцы изменяли основным принципам, на которых держалась их империя: верность БОГУ, Егo вечным законам, хранящимся в Православной Церкви, и безбоязненная опора на свои внутренние традиции и силы».
– Очевидно, в этом и заключаются Ваши рекомендации для современной России. Однако в эпоху глобализации полагаться только на собственные силы сложно. Быть может, для достижения успеха России нужно стремиться, скорее, к интеграции в глобальный мир, чем к самоизоляции?
– Конечно, я не приверженец корейского вождя Ким Ир Сена с его идеей полной автаркии. И, конечно же, совершенно очевидно, что самоизоляция губительна. Но в то же время история подтверждает горькие, но трезвые слова русского императора Александра III: «У России только два союзника – ее армия и флот».
– Вернемся к Западу.
– На Западе не очень любят вспоминать, что в период расцвета Византии Западная Европа пребывала в самом печальном варварстве. Конечно, на деревьях люди уже не сидели, однако иначе как задворками тогдашнюю Европу не назовешь. Константинополь был блестящим городом с населением в 500 тысяч человек. Для сравнения: Регенсбург, крупнейший европейский город того времени, насчитывал около 20 тыс. жителей.
В Константинополе были широкие проспекты, десятиэтажные дома с гидравлическими лифтами. Были водопровод, канализация. А главным гигиеническим изобретением Запада в то время были туфли на высоких каблуках – чтобы не бродить по щиколотку в фекалиях.
– Сегодня это иначе.
– Поверьте, что я с этим не спорю. Но ведь мы говорили в фильме не о сегодняшнем Западе с его «Мерседесами» и «Ауди». И не о Бетховене или Бахе, а о варварском Западе в начале его культурной истории. Некоторое время мы обсуждали, не включить ли в наш фильм эпизод из документальной картины «БиБиСи» «Крестовые походы», где не русский священник, а британский профессор рассказывает, как крестоносцы отрезали у молодых византийцев мягкие части тела, жарили их и поедали. А младенцев поджаривали целиком. Но, в конце концов мы, конечно, убрали этот эпизод. Тогдашнее варварство Запада - это всего лишь историческая правда, и ее не обойти, когда мы говорим об этом периоде истории Европы.
– Однако в Вашем фильме Западу досталось не на шутку. Тем не менее для многих русских людей Запад – образец для подражания, обладающий притягательной силой.
– Большинство консервативно мыслящих людей в России совсем не против западного опыта – просто его нужно переносить в Россию не путем слепого копирования, а как минимум, творчески. Многие сегодня удивляются, почему российское общество негативно относится к западническим идеям. Да потому что есть Запад и есть наши российские «западники». Почему мы косо смотрим на наших «либералов-реформаторов» 90-х годов? Да, нужны были реформы, нужно было применение западного опыта. Но наши реформаторы сделали это бездарно, неталантливо и пошло. И этого им, наверное, люди долго не простят.
– У нас сложилось впечатление, что в Москве рестораны заполнены больше, чем храмы.
– Тот, кто сидит в ресторане, окружен завсегдатаями ресторанов. Тот, кто стоит в церкви, видит множество верующих людей.
– Но в церкви мы большей частью видим стареньких бабушек.
– Нет, нет, здесь вы заблуждаетесь. В храмы приходит очень много молодежи, в нашем храме, например, больше половины – люди до 40 лет.
– Вы требуете контроля над средствами массовой информации?
– Я ничего не требую. Я просто глубоко убежден, что в России цензура нужна. Не всем это понравится, однако, быть может, не стоит стремиться понравиться всем. Цензура ни в коем случае не должна быть сплошной и распространяться на искусство, политику или свободу слова. Однако пропаганда порнографии, педофилии, и тому подобного должна быть запрещена. Ведь в Германии тоже запрещена пропаганда фашизма.
– Значит, однажды Вы могли бы стать преемником Патриарха на его посту главы Православной Церкви?
– Это произойдет только после того, как вы станете федеральным канцлером. Я даже не епископ, а по правилам Православной Церкви Патриархом может быть избран только епископ с многолетним опытом на этом поприще.
– Ваш приход, окруженный зданиями спецслужб...
– Это правда. Замечу, что наш монастырь появился здесь почти на 600 лет раньше, чем эти учреждения.
– ...Ваш приход располагает крупным издательством и считается идеологической кузницей Православной Церкви.
– В какой-то степени лестно такое слышать, но все же пусть ваши слова будут лишь вашей оценкой. На самом деле, мы всего лишь несем послушание – ежегодно издаем около 200 наименований книг. Некоторые выходят всего по нескольку тысяч экземпляров, другие – миллионными тиражами. В качестве пасхального подарка в этом году мы бесплатно раздали в Москве два миллиона Евангелий, кстати, отпечатанных в Германии.
– Откуда у Вас деньги?
– Значительную их часть мы зарабатываем сами, а что-то жертвуют христиане – от православных бабушек до состоятельных людей.
– Случайно не господа Абрамович и Дерипаска?
– Вы читали в Новом Завете о том, что добрые дела творятся тайно?
– Допускаете ли Вы, что Папа приедет в Москву с визитом?
– Как простой священник, глядя со стороны, должен констатировать, что особой нужды в такой встрече нет. И дай Бог, чтобы у нас не возникло проблем, которые сделали бы обмен мнений и диалог между Римским Папой и Патриархом действительно необходимым.
– Значит, Вы исключаете возможность их встречи?
– Вся проблема в том, что Рим считает нас схизматиками, отступниками, которых он хочет непременно возвратить в лоно единственной истинной, с их точки зрения, Католической Церкви. Это признают и мои друзья католики. Но, представьте себе, что я бы пригласил вас к себе в монастырь с тайным, но фанатичным желанием заставить постричься в монашество, надеть рясу и назвать вас каким-нибудь ужасным древним византийским именем.
– Мы правильно понимаем, что ради объединения Церквей Рим должен отказаться от примата Папы?
– Если мы в догматах вернемся к состоянию до 1054 г., до раскола Церкви, и Папа признает себя, как это и было раньше, лишь одним из епископов Церкви, таким же, как другие, проблем с его встречей с любым православным Патриархом не будет и в помине. А уж если Папа согласится, что он такой же грешник, как и все люди, то православные скажут: да, это наш собрат.
Беседу вели
Эрих ФОЛЛАТ и Маттиас ШЕПП.
(«Народная газета», № 14,
1 августа 2008 г.). |
