Главная > История. Память > «КОЛЫМСКИЙ ЛЕД»: СЕВЕР ПОСЛЕ ДАЛЬСТРОЯ

«КОЛЫМСКИЙ ЛЕД»: СЕВЕР ПОСЛЕ ДАЛЬСТРОЯ


5-03-2009, 08:56. Разместил: redaktor
В районах, казалось, все оставалось как всегда. Поселки, начиная с центра, были геометрически вымерены – прямые улицы, клумбы, парк, центральная площадь, но чем дальше от центра, тем больше виделось разрухи, скосившихся бара¬ков, металлолома. Те же руководители, что и раньше, прав¬да, кое-где приехали и новые, но без тех, кто имел дальстро-евский опыт, добывать металл невозможно. Естественно, это сказывалось на формах и методах управления: они управ¬ляли так, как умели; они рвали план так, как умели. Замести¬тель начальника Управления КГБ по Магаданской области Орленко, вскоре ставший начальником, отмечал: «В 38 – 39 гг., как известно, здесь, на Колыме, в вопросах управления отраслями народного хозяйства применялись сплошь и рядом неправильные методы: администрирование, нарушение за¬конных прав личности и т. д. Следует сказать, что, несмотря на принимаемые меры обкомом партии и райкомами пар¬тии на местах, рецидивы этих неправильных методов руко¬водства хозяйственной деятельностью у нас кое-где есть и сейчас».
На Теньке (Тенькинский район) особенно мало чувствова¬лось перемен. Усть-Омчугский поселковый совет располагал¬ся в двух комнатах. Здесь оставались Евгений Иванович Азбукин, с 1940 г. работающий на Крайнем Севере, с 1952 по 1958 г. – в Усть-Омчуге начальником Тенькинского горно¬промышленного управления, и Семен Васильевич Марков, ставший первым секретарем Тенькинского райкома (с фор¬мулировкой: «утвердить первым секретарем, оставив его в кадрах МВД»).
В районе про них говорили: «Мы с Тамарой ходим парой»; на партконференциях – почти так же: «Первый секретарь райкома тов. Марков выезжает на предприятия только вмес¬те с начальником управления тов. Азбукиным, они только вдвоем курсируют, по управлению, словно братья-близне¬цы. Коммунисты района предполагают, что они не ездят в одиночку потому, что решили проворачивать руководство районом «двойной тягой».
Оба они были колоритными дальстроевскими фигурами. Интересно, что их образы остались и в художественных произведениях. Ветеран Колымы М. А. Петров, автор рома¬на «За колымским перевалом», написанного в 1980 г., запе¬чатлел их в образах главных действующих лиц: первый сек¬ретарь Тенькинского райкома в романе Тарков – за ним уга¬дывается С. В. Марков; директор горного управления Тургеев – это Е. И. Азбукин.
Роман можно назвать и воспоминанием автора о пятиде¬сятых годах на Теньке: многие описываемые эпизоды, слу¬чаи имели место в жизни, а характеры героев соответствуют реальным людям. Главная нить романа – в борьбе Таркова и начальника прииска Жарченко, двух старых дальстроевцев, в борьбе двух группировок геологов относительно наличия золота на Теньке и способов его добычи. Роман – о борьбе с «теорией затухания» золота.
Несмотря на то, что реальные исторические события, на¬пример снятие Таркова, подогнаны под сюжет и не соответ¬ствуют действительности, в книге очень хорошо показывает¬ся жизненный мир местной элиты. Тарков, первый секретарь райкома, – царь и бог на Теньке. Главный способ управле¬ния – давление, угрозы и мат. Потом будут вспоминать, что ни одно заседание без мата не обходилось. Он гуляет, пьет, отдыхает. У него своя «охотничья база» в тайге, на берегу реки Детрин. Он – хозяин Теньки. Он сам ее построил. Такие дачи были и в Магадане, и в поселках.
Жарченко – руководитель прииска, матерый дальстроевец, добывающий золото любой ценой. Геологи находили места, где может быть золото, и тотчас в дело включалась психология «вбитого кола». Через десять дней на этом месте в развороченной тайге, на перекопанной земле уже грохота¬ли махины работающих промприборов. Так действовал Жарченко. Такое могли себе позволить только старые кадры, особенно работавшие на Колыме в период войны, – и не столько с начала войны, сколько с самого начала Дальстроя. В войну этот подход был узаконен НКВД СССР. В. Цареградский в октябре 1941 г. говорил: «...к разведке (геолого¬разведке) предъявлены новые требования... В разрезе ди¬рективы наркома т. Берия мы должны давать сейчас самые богатые и легко достигаемые месторождения...». Это была установка, которую не нужно было повторять. Это знал каждый геолог и каждый директор прииска – от этого зави¬сели личный успех и карьера. Все искали золото. Находили и «вбивали кол» – не считаясь ни с какими правилами и законами горного дела, без технического проекта, инженер¬ных расчетов, плана! При Дальстрое все было можно! Де¬ятельность директора прииска оценивалась прежде всего тоннами золота. Минимум – план. Больше – лучше. Это сама сущность системы Дальстроя. Найти – взять.
С образованием области нужен был другой подход. За¬дачей высшего руководства области было создание для людей элементарных условий. Однако, учитывая тот факт, что у руководства районами стояли бывшие старые дальстроевцы, это было сложнейшей задачей. И этот директор прииска, и сам первый секретарь райкома – порождение Дальстроя.
В романе есть интересный эпизод: в район приезжает пер¬вый секретарь обкома Дальнов (П. Я. Афанасьев). Когда Тарков (Марков) и Тургеев (Азбукин) его проводили, между ними состоялся следующий диалог:
« – Тарков: Как ты все это оцениваешь? Обедать не стал. От сопровождения ГАИ отказался. Все беды Дальстроя вы¬валил на мою голову...
– Тургеев: Новая метла метет по-новому.
– Тарков: Не скажи! Басурмин четыре года сидел на его месте и мел вдоль дороги. А этот сразу стал загребать попе¬рек».
Нетрудно догадаться, что Басурмин – не кто иной как Т. И. Абабков, который, по выражению автора, «мёл вдоль до¬роги». Сам С. В. Марков и в 1956 г. в своих речах ссылался на Сталина и неустанно повторял: «Основная деятельность на¬шего района есть – добыча золота. Единственная генеральная наша задача, вытекающая из шестого пятилетнего плана как в прежнее, так и в настоящее время – добыча золота».
После XX съезда борьба в районах резко оживилась. На Теньке 2 апреля 1956 г. доклад об итогах съезда делал не С. В. Марков, а второй секретарь райкома – М. В. Смирнов. Заместитель начальника Тенькинского горнопромышленно¬го управления Нольский говорил: «Магаданская область – крупная индустриальная область. Уровень механизации наших предприятий не ниже, а чаще выше аналогичных предприятий всего Союза. Это первое важнейшее новое изменение в Дальстрое. Резко изменился и меняется состав рабочих Дальстроя. Большинство предприятий переведено на вольнонаемный состав рабочих. А структура Дальстроя осталась старой. Это усугубляется совершенно неправиль¬ным чувством «исключительности»: «мы-де дальстроевцы, нам все подавай». Это вредный пережиток времени – «зо¬лото – любой ценой». Партия требует от нас культурной высокопроизводительной работы, чтобы золото добыва¬лось намного дешевле».
Очень крупная фигура, С. В. Марков был снят с долж¬ности в декабре 1956 г., как зафиксировано в его деле, «по личной просьбе» и выехал в центральные районы страны. Приехавший на замену Маркову новый первый секретарь райкома Борис Петрович Каплюк, переведенный с должно¬сти заведующего финхозсектором обкома, в начале 1957 г. отмечал, что на многих приисках организацию работ можно сравнить с 1940-ми годами, условия труда и быта на очень низком уровне, нет советской власти, нет поселкового Сове¬та и т. д. Шел 1957-й год, и по всей стране дул уже ветер перемен.
Помимо центральных районов Колымы особое место за¬нимала Чукотка. Она рази¬тельно отличалась от центральных районов Колымы: морозы здесь были сильнее, пространства огромные, ветры и – особенности, связанные с местным населением. В 1954 г. в Дальстрое признавали, что хозяй¬ство Чукотки «приходит к полному развалу». В действи¬тельности, чукчи жили плохо и даже очень плохо. Сами чукчи прямо заявляли тому же П. Я. Афанасьеву, что в 1934 г. было лучше, так как были чайные, культбазы, где они могли переночевать и т. д. Чукчи испытывали большую нужду в хорошем и благоустроенном жилье. Большинство коренного населения никогда за всю свою жизнь не мылось, жили чукчи в темных и грязных ярангах. Колхозов, бань, клубов было очень мало. Медицинская помощь оказывалась плохо. Культурно-просветительская работа в тундре в основном проводилась работниками красных яранг. О кадрах этих красных яранг в то время говорили: «Где выгнали, значит, направляем на работу в красную ярангу».
С национальными кадрами Чукотки всегда было много проблем. Депутаты-националы, которых приглашали на сессии и конференции, часто оказывались вообще без вни¬мания. Бывали случаи, когда выдавали суточные, гостини¬цей не обеспечивали, и, как рассказывал П. Я. Афанасьев, командированные «вынуждены были буквально валяться, где придется». Был случай, когда секретарь Провиденского райкома КПСС (чукча) дрался с другим чукчей. Секре¬тарь бил несколько раз по лицу. А тот кричал: «Ой, меня самый большой начальник бьет». Милиционер, завидев, что это секретарь райкома, махнул рукой. Чукчи избили друг друга и, обнявшись, пошли в клуб.
У председателя облисполкома Афанасьева было особое отношение к Чукотке. Он был там еще в качестве представи¬теля Хабаровска, о его отношении говорят и частые поездки на Чукотку. В 1955 г. он был на Чукотке несколько раз. Одной из его заветных идей было увеличение поголовья оленей. Афанасьев многое знал о реальных проблемах Чукотки, часто резко критиковал работников обкома за невниматель¬ное отношение к ней. Относительно его увлеченности оле¬нями над ним, бывало, и подшучивали.
Вернуться назад