Главная > Актуально > Летопись антикоррупции. ПОДАРОК ОТ ДЕДА МОРОЗА

Летопись антикоррупции. ПОДАРОК ОТ ДЕДА МОРОЗА

8-01-2009, 11:05. Разместил: redaktor

Из истории взятки
В те спорные социалистические времена 70-х годов прошлого столетия, когда никого не отстреливали по так называемым «деловым соображениям», а слово рейдерство, что ныне вошло в обиход, попахивало экзотикой далеких корсарских времен, так вот, в те времена существовали свои, по нынешним меркам как бы безобидные изъянчики.
Ну там, использование казенного автотранспорта в личных целях, получение мелких подношений и так далее. С этими подношениями образовалась некая нейтральная полоса в правовом поле, вроде и не взятка, и в то же время, «а что это?».
А теперь ближе к событиям. В начале 70-х годов Магаданская область усиленно наращивала энергетический потенциал. Дела кипели.
Обратим внимание на один объект этого кипения, на Аркагалинскую ГРЭС.
При ее расширении каркас электростанции собирался из мощных металлических конструкций. Для их соединения применялись особой технологии крепления, где требовался этакий небольшой агрегатик. И вот этого самого агрегатика у строителей не было.
Конечно, монтажники что-нибудь да придумали бы. Но зачем изобретать велосипед? Не проще раздобыть его?
Из главка, что в Москве, отвечают:
– Ну, нет у нас этого агрегатика, хоть тресни.
– А где он есть? – умоляюще спрашивают из Магадана.
– В соседнем ведомстве, рядом с нами, – говорит главк. И называют даже имя человека, могущего решить этот вопрос – Нил Леонидович Сыч.
У КАЖДОГО СВОИ ИНТЕРЕСЫ
И вот в начале декабря энергострой отряжает своего инженерно-технического работника в Москву для добычи этого самого агрегатика, а попросту специальных ключей.
Добытчик, он же гонец, он же командированный молодой специалист Константин Пеструхин, человек с въедливым взором, щуплый, дипломатично-настырный, имеющий свой взгляд в отношении людей. «Что такое порядочность? Порядок? Какой? Порядки бывают разные, – иногда философствовал за столом Пеструхин. – Что и кто есть люди? У каждого из них свои интересы в жизни, будь он плотник или манистр. Манистр от слова «мани». У каждого своя воля или безволие. Природа человека сильнее всяких идеологических догм. Догмы – это словесное платье.
Человек в древние времена жил-поживал, будучи уверен, что мир держится на трех слонах и ките, плавающем в океане. Потом все были уверены, что земля пуп вселенной. Затем выяснилось – все это чушь. Но люди-то жили и развивались. Почему? А потому что человек живет по своим природным законам, инстинктам, мало ясным, но сильным. Личные интересы суммируются в общие. Но аппелировать надо к личным».
На командировку Пеструхин согласился сходу.
– В Москву так в Москву. Надо так надо. Не впервой. Надеюсь, полечу непорожним. Пустым в Москве нечего делать. Что вы там приготовили Сычу? – кивая на толстую, плотно обернутую внутри калькой, а сверху материей вязанку, спросил Пеструхин начальника отдела снабжения.
– Балычок да брюшки. Малость икорки, – ответил снабженец.
Пеструхин подошел к вязанке. В нескольких местах она была перехвачена поперек прочной веревкой, и имелась небольшая петелька для руки.
– Да вы что?! Я как ишак с этой тяжестью буду таскаться по зимней Москве!? – наигранно возмутился он, понимая, что если надо, то и на полюс потащит этот презент. Покачал головой.
– Скажешь, что это от Деда Мороза подарок, – улыбаясь, произнес снабженец.
КЛЮЧЕЙ НЕТ – И РЫБЫ НЕТ
И вот уже Пеструхин в Златоглавой. Устраивается в гостинице. Отмечает командировочное удостоверение. Звонит по телефону в ведомство, где обитает Нил Леонидович Сыч, интересуется, на месте ли он, и получив утвердительный ответ, тут же на такси с поклажей отправляется к нему. Без всяких там реверансов, энергично, не то что входит, вваливается к нему в кабинет. Деликатно здоровается.
Сыч пухленькой внешности, с седыми висками и белыми манжетами, выглядывающими из рукавов пиджака, озадаченно уставился на гостя.
– Я из солнечного Магадана, из энергостроя, – представился Пеструхин. Говоря это, он положил вязанку с рыбой на соседний стол и кивнув на нее, добавил:
– Это вам наш северный презент. От нашего Деда Мороза. Сами понимаете. Тут все, что надо к новогоднему столу: балычок, брюшки кижуча. Есть и такой, что ни в одном ресторане у вас не сыщешь. Икра. Сами понимаете. Все это от чистого сердца.
Говорит все это Пеструхин, а сам за лицом Сыча следит, как тот откликается внутренне на его слова. Видит – Сыч суетливо за сигареткой потянулся.
– Я к вам, уважаемый Нил Леонидович, вот по какому вопросу. Фамилия моя Пеструхин.
– Присаживайтесь, присаживайтесь, – гостеприимно произнес Сыч, указывая на стул напротив себя.
Пеструхин сел, достал из кейса документы и протянул Сычу. Нил Леонидович поправил очки, лицо его приняло то сосредоточенное выражение, что обычно появляется у каждого читающего деловые документы. Затем оно приняло озабоченный вид, и Сыч, сняв очки, выпрямился в кресле и сочувственно, и в тоже время по-деловому произнес:
– Вы знаете, я бы рад вам помочь. Очень рад. Но данных ключей у нас на сегодня изготовлено всего два комплекта.
– Так нам и нужно-то два! – произнес Пеструхин.
– Сложность в том, что они одновременно идут с приборами, замеряющими качество крепления. Вот в этих приборах и вся сложность.
– Но все же два комплекта имеются, – настаивал Пеструхин.
– Да, есть. Но они по целевому назначению предназначены для одной из африканских стран, где мы строим энергообъекты. Объект приоритетный. При задержке поставок идут штрафные санкции. В данном вопросе я вряд ли могу вам помочь.
Нил Леонидович отвел в сторону взгляд и принялся перебирать пальцами правой руки по письменному столу.
– В Африке тепло, а у нас морозы под шестьдесят. И лето короткое. Нил Леонидович, выручайте! Ну, есть же еще и резервные сроки.
Сыч молчал.
Пеструхин не спеша поднялся со стула и отчетливо произнес:
– Ключей нет и рыбы нет! Ждите презент от африканского Дед Мороза.
Пеструхин направился к столу с рыбой, взял вязанку под мышку, и когда уже находился у двери, услышал слова Сыча, обращенные к нему:
– Молодой человек! Постойте! Куда же вы? Так дела не ведут.
Пеструхин оглянулся. Нил Леонидович привстал из-за стола и требовательно указал Пеструхину на стул перед собой.
Пеструхин, скособочившийся под тяжестью вязанки в одной руке, которая держала и кейс, другой рукой уже тянулся к дверной ручке.
– Вернитесь. Поговорим, как помочь вам и Африку не обидеть, – произнес Сыч.
– Что Африку. Вы чуть нашего Деда Мороза не обидели, – направляясь обратно к столу, где прежде лежала рыба, протянул Пеструхин.
– Не на стол. В шкаф презент! В шкаф положите! – произнес нервно Сыч, и выйдя из-за стола, прытко засеменил к массивному старомодному шкафу, что находился в углу у стены, и открыл одну из створок. Пеструхин опустил вязанку в шкаф. Сыч закрыл створку.
– Вот так. Вот так, – суетливо бубнил Сыч.
В блеклом лице его была и досада, и маленькая радость. Досада от того, что пришлось уступить этому настырному и бесцеремонному визитеру. Радость – от предвкушения семейного умиления. Вон сколько деликатесов. И все на Новый год.
– Африка подождет, – бубнил Сыч, – у них там голыми руками работать можно, а у вас… Был я в Якутии, знаю ваши морозы.
ТАК, МИЛЫЙ, ЗАВЕДЕНО
Пеструхин прекрасно понимал Сыча – этот пень привык, что перед ним тут шапку ломают, елозят брюками по стулу, лясы точат. Накось-выкуси, знаем мы вас таких.
Прилетишь в главк в командировку, заходишь в кабинет, а там не на тебя смотрят, а на сумку или портфель в твоих руках – как они раздуты от северных деликатесов.
А если кто один в кабинете из начальников отдела, так тот еще скажет: «Ба! С приездом! Рад вас видеть! Вы тут минуточку посидите, если желаете, прямо вот за этим столом, – и укажет на соседний письменный стол, – а я, – говорит, – отлучусь за стенку, в кабинет. Надо».
Уйдет, и ящичек, что в столе, слегка выдвинет. Мол – там место свободное есть. «Я выйду, а ты положи туда, что привез. Так, милый мой, заведено».
А в другой раз, вспомнил Пеструхин, прилетел он вот так же в златоглавую в командировку. Звонит в главк на условленный номер телефона. А с того конца провода ему мужской твердый голос отвечает: «Да. Прон слушает. Конечно, заказ вашего треста уже размещен на заводе. Мы тут баклуши не бьем».
– Игорь Петрович, – говорит ему по телефону Пеструхин. – Вам просили передать посылочку. Тут килограммов двенадцать. Вы у себя будете?
– Ко мне не надо, – приглушенно-настороженно прозвучал голос с той стороны. – Давайте встретимся. Где вы сейчас находитесь?
– У гостиницы «Россия»
– Отлично. Я тут поблизости. Нам удобней увидеться на Красной площади у Лобного места. В час тридцать. Мы с вами прежде не контактировали?
– К сожалению, не приходилось.
– Вы меня узнаете. Из кармана пиджака будет выглядывать газета. Увидимся.
ЛОБНОЕ МЕСТО
Дело было летом, стояла жара. Пеструхин потащился с авоськой на Красную площадь. Пот лил с него, как вода с Ниагарского водопада. Пеструхин прибыл к месту раньше намеченного времени, выбрал место в тени деревьев, но так, чтобы просматривалось Лобное место. Вокруг ходил разный народ, туристы любовались храмом Василия Блаженного.
Наконец к Лобному месту подошло невзрачное существо лет пятидесяти. На нем балдахонился выцветший темный костюмчик. Штанины брюк, как два гофрированных шланга спадали на поношенные ботинки.
Прон, – почему-то сразу решил Пеструхин.
Это неприметное существо ищущим взглядом обвело пространство вокруг себя, очевидно отыскивая авоськи и Пеструхина. Достало из кармана газету и переломив ее, уперлось глазами в страницы.
Пеструхин взглянул на ручные часы. До назначенного на встречу времени оставалось минут пять, и он решил еще понаблюдать за Проном.
Между тем, тому совсем не читалось. Игорь Петрович сунул газету обратно в карман и стал ковыряться в носу, вытирая палец о Лобное место…
«И вот этот блеклой внешности гражданин распоряжается строительными ресурсами, решает, кому, что и сколько дать или не дать. И вот от этого гражданина зависит ход стройки, развитие энергетики». Пеструхин усмехнулся про себя, наблюдая за действиями Прона. Минутная стрелка на часах коснулась цифры шесть. Чтоб не здороваться с Проном за руку, Пеструхин достал из кармана платок и обмотал им кисть правой руки, дескать поранена, подхватил авоськи и зашагал к Лобному месту.
Прон заметил Пеструхина и поспешил навстречу. На лице его обозначилась едва уловимая приветливость. Авоськи он принял как должное и поспешил прочь. На том и расстались.
В памяти Пеструхина еще долго стояла картина «Прон в ожидании у Лобного места».
Все это как-то сразу возникло в памяти Пеструхина, когда он покидал ведомство Сыча. На улице ветрено, морозно, а на душе хорошо. «Неплохо бы согреться… Дело сделано. Документ на получение ключей у завода-изготовителя лежит у меня в кармане. Хорошо», – подбадривал себя Пеструхин, шагая на почту. Оттуда он отправил в Магадан телеграмму следующего содержания: «Разрешение на получение двух комплектов получено. Факс на завод ушел. Откомандируйте соответственно на завод снабженца. Через три дня выезжаю к изготовителю».
Под словом «соответственно» подразумевался подарок от Деда Мороза. Такие были времена…
Имена и фамилии вымышлены.
О. МИХАЙЛОВ.

Вернуться назад